Старообрядчество, оно же древлеправославие, существует с середины XVII века, когда часть православных верующих и духовенства отвергла реформу, осуществлённую московским патриархом Никоном с одобрения царя Алексея Михайловича.
В силу историко-географических причин нынешняя восточная Латвия стала одним из центров притяжения сторонников старой веры.
Реформа Никона и раскол
Истории раскола и его ведущим деятелям, начиная с протопопов Ивана Неронова и Аввакума Петрова или боярыни Феодосии Морозовой, посвящены многие тома, и в рамках статьи, разумеется, мы не будем пытаться дать их краткий пересказ, но остановимся на основных вехах раскольнического движения.
Реформа, имевшая более политическое, нежели религиозное значение, была призвана привести русские каноны и богослужебные тексты к общим стандартам мировых православных церквей. И такой мощной реакции, как возникновение обширного раскольнического течения, разделившегося на множество ветвей, автор реформы, вероятнее всего, не ожидал.
Борис Акунин в томе «Семнадцатый век» своей популярной работы «История Российского государства» так описывает основные изменения: «Новшества вкратце сводились к следующему: крестное знамение отныне следовало делать тремя пальцами, а не двумя; писать не “Исус”, а “Иисус”; “аллилуйю” петь трижды, а не дважды; литургию совершать на пяти просфорах вместо семи – и ещё несколько подобных корректировок, сугубо внешних и никак не затрагивающих духа и смысла религии».
Однако и такие вполне формальные изменения вызвали раскол в русской православной церкви. У части тогдашней элиты и духовенства возник идейный контрреформаторский протест, а крестьянство, принципиально не привыкшее ждать от новых инициатив властей ничего хорошего, не захотело принять совершенно непонятный запрет креститься двумя пальцами.
Упрямство и непреклонность сторонников старой веры было беспримерным. Кроме открытого сопротивления власти, которая боролась со староверами жёстко, как и во все времена с любой крамолой, у ревнителей старины были в ходу принятие добровольной голодной смерти и массовые самосожжения.
Староверы спасаются от преследований
В 1685 году, в недолгое правление царевны Софьи, ею был издан специальный закон, направленный на борьбу с «раскольщиками» и известный под названием «Двенадцать статей».
Первая же статья обещала противникам официальной церкви страшные кары: «…тех воров пытать, от кого они тому научены, и сколь давно, и на кого станут говорить и тех оговорных людей имать и расспрашивать и давать им меж себя очные ставки, а с очных ставок пытать; и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святой церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе и пепел развеять».
Тем противникам никоновских реформ, что не захотели добровольно уйти из жизни, но и пыток с казнями желали избежать, ничего не оставалось, как бежать подальше от властей.
Спасаясь от преследований, они переезжали в том числе и на тогдашние польские земли, граничившие с русскими, на территорию Инфлянт польских, как назывались в XVII веке латгальские территории, входившие в состав Речи Посполитой.
Среди переселенцев-раскольников преобладали крестьяне, преимущественно дисциплинированные и неприхотливые работники. Польские помещики, равнодушные к религиозным распрям православных соседей, к притоку рабочей силы с хорошей производительностью труда отнеслись благосклонно. Сперва староверы проживали отдельными дворами, затем стали формироваться целые поселения древлеправославных верующих.
Подальше от начальства
Принцип «держись подальше от начальства» для староверов был буквально вопросом жизни и смерти. А в этом смысле латгальское «вечное приграничье» было исключительно подходящим местом для начала новой жизни.
Даже после того, как Латгалия вследствие раздела Польши вошла в состав Российской империи, от здешних поселений до всех начальственных центров было довольно далеко: до Москвы, до Санкт-Петербурга, да даже до Риги по тем временам путь был неблизкий.
Конечно, эта удалённость не избавляла полностью от гонений древлеправославный люд, но всё же делала его жизнь на латгальских землях гораздо более спокойной.
В XVIII веке в старообрядчестве оформились десятки так называемых согласий – религиозных групп, придерживающихся той или иной обрядовой и вероучительной практики.
В Латгалии главным образом оседали беспоповцы, не имевшие духовенства и духовно руководимые выборными наставниками, и, хотя всякую государственную власть, опирающуюся на «никонианское» православие, беспоповцы расценивали как сатанинскую, источником политической нестабильности латгальские староверы никогда не становились.
К 1890-м годам на территории Латгалии проживали примерно 60-65 тысяч исповедующих древлеправославие. Большое число староверов жило в посёлках Ульяновка и Липушки Режицкого уезда, Ближнева Краславской волости, Масквино Прейльской волости, Бикерниеки и Лигинишки Двинского уезда.
В Латгалии, как и в других уголках империи, староверы проявляли экономическую активность, способность к тяжёлому труду и системной учёбе.
К концу XIX века местные старообрядцы достигли уровня жизни, который по тем временам считался выше среднего. Читатели «Чайки» могли убедиться в этом, посетив вместе с нами экспозицию «Старообрядческий сельский двор Слутишки».
Из староверов выходили предприниматели, учёные, деятели культуры. В семьях старообрядцев, в частности, родились издатель журнала «Столица и усадьба» Владимир Крымов и композитор Янис Иванов.
Основу нынешнего коренного русского населения Латгалии составляют потомки старообрядцев.
Усиление борьбы со старообрядцами и единоверие
Во период царствования Николая I (1825-1855) по всей Российской империи усилилась реакция, касавшаяся различных сфер общественной и религиозной жизни. Коснулись репрессии и старообрядцев, в том числе и в далёкой от петербургского начальства Витебской губернии (куда по большей части входила тогда Латгалия).
В ту пору усилилось проникновение в древлеправославные общины единоверия, сторонники которого при сохранении древних богослужебных чинов (того же двоеперстия), а также древнего жизненного уклада, тем не менее признавали над собой юрисдикцию Московского Патриархата. Единоверие иногда называют «православное старообрядчество».
В 1837 году был освящён единоверческий храм в Риге, а в 1852 году – в Динабурге, нынешнем Даугавпилсе. Там по просьбе местного купечества был воздвигнут Свято-Успенский единоверческий храм.
Так, в 1871 году миссионер единоверия Павел Леднев способствовал превращению в единоверческий храм древлеправославной молельни в Данишевке. А у единоверцев Режицкого уезда была популярна церковь Св. Николая в Липушках на берегу озера Разна.
Старообрядцы Латгалии в XX-XXI веках
Исповедующих древлеправославие или потомков старообрядцев всегда было непросто выделить в общей массе, и не только в связи с многолетней необходимостью скрываться – старая вера в целом не терпит заметности и пышности.
Молельные дома староверов традиционно не так нарядны, как православные храмы. У большинства согласий отсутствуют священники, а значит нельзя выделить духовных наставников по одеянию.
Многие жители Латгалии даже и не знают о том, что наш регион является одним из признанных центров древлеправославной жизни.
Вехой в истории древлеправославия стал выпущенный после первой русской революции указ о веротерпимости 1905 года. На первые годы после выхода указа пришлось активное строительство новых храмов старой веры, в том числе в Двинске (Даугавпилсе) и Режице (Резекне).
В Латвии «золотой век старообрядчества», продолжившийся после распада Российской империи, продлился дольше, чем в советской России, где сразу же начались гонения на все конфессии.
В латгальском Резекне 4 ноября 1920 года прошёл 1-й организационный Вселатвийский съезд поморцев, то есть староверов поморского согласия. На нём избрали Центральный комитет по делам старообрядчества Латвии и приняли постановление о ежегодном созыве древлеправославных соборов.
Старообрядцы принимали участие и в первых выборах в Сейм Латвии. А в 1935 году в Латвии приняли закон о старообрядческих общинах, предоставивший древлеправославным религиозную и хозяйственную независимость.
Но после того, как Латвию сделали частью СССР, волна репрессий дошла и до местных староверов, которые до 1989 года, когда состоялся новый съезд, жили на полуподпольном положении.
После восстановления независимости в 1992 году был принят закон Латвийской Республики, возвращающий права религиозным организациям на землю, строения и имущество. Он стимулировал и развитие старообрядческих общин, поспособствовав реставрации храмов и молельных домов.
Впрочем, новые времена спровоцировали и имущественные противоречия, и даже идеологические конфликты в среде древлеправославных. В 2007 году Сейм принял закон «О Древлеправославной поморской церкви Латвии», который прописал определяющую роль Центрального совета ДПЦ Латвии в религиозной и хозяйственной деятельности местных староверов.
В настоящее время Древлеправославная поморская церковь насчитывает в Латвии 72 общины. Чтобы понять, насколько это большое для Латвии число, упомянем, что в гораздо более населённой России таких общин 250.
Приведены в порядок староверческие храмы даже в самых малонаселённых уголках Латгалии. Например, на этом маршруте серии «По дорогам Латгалии» мы проезжали Ближнёвскую старообрядческую церковь, а двигаясь из Вараклян в Екабпилс, любовались моленной Покрова Пресвятой Богородицы в Энджели. Важным центром латгальского древлеправославия является Молельня Св. Николая в Резекне.
Весьма значительна историческая староверческая община в Даугавпилсе. Её главным храмом является моленная Рождества Пресвятой Богородицы и Святителя Николы, расположенная на Церковной горке. «Чайка» писала об истории этой церкви. Даугавпилс – единственный в мире город с действующими шестью (!) поморскими старообрядческими храмами. Так, старая вера в Латгалии продолжает жить и в новейшие времена.
Фото на заголовке: Ближнёвская старообрядческая моленная в Лудзенском крае / Константин Бельский (2018 год)
Здесь можно найти интересные истории о нашем крае — «Уникальная Латгалия».
