Таких людей, как Лиза вокруг нас не так уж мало. С виду они ничем не отличаются от других, есть семья, есть дети. Лизе 25 лет. И о её проблемах знает лишь она сама, её близкие и врачи-психиатры. Такие люди не опасны для окружающих. Они опасны в первую очередь для самих себя.
Мы выслушали Лизину историю, чтобы понять, что за проблемы кроются в её голове и каким этот мир видит она.
Диагноз «шизотипическое расстройство». Имя героини вымышленное, история подлинная, диагноз подтверждён врачебной справкой.
История Лизы
Мне с детства говорили, что со мной что-то не так, что я ненормальная, от меня шарахались. Но я верила: со мной всё в порядке. В школе училась даже лучше других, до жути обожала математику. Только если ответ на задачу не давался легко и сразу, приходила в бешенство.
В детстве любила собирать различные пазлы. Но если терялся хоть один кусочек — выходила из себя. Пазл — наверное, это и есть метафора того, что пытается делать мой мозг.
Всё осложнилось после рождения первого ребёнка. Мне было 20 лет. Сначала думали, что это просто послеродовой психоз. Но время шло, а это не проходило. Развивалась депрессия, появлялись мысли о суициде. Меня отправили к клиническому психологу. Пришлось пройти кучу тестов. Поставили диагноз «шизотипическое расстройство», это ещё не совсем шизофрения. Я шутила – «недошизофрения».
Сами больные как правило не признают свою болезнь. Я не отрицаю мнения врачей, но для себя самой я не считаю это болезнью.
Кризис
Я испробовала много лекарств, они немного облегчают состояние, но ты всё равно продолжаешь «слетать с катушек», сам для себя всё время ищешь какие-то взаимосвязи. Пытаешься ответить на вопросы, которым многие не придают значения.
Например, почему я сейчас вижу именно фиолетовую коляску? Кому-то может показаться, что мне просто делать нечего, что думаю об этом, но я по-другому не могу. Я не могу об этом не думать.
Это сравнимо с зависанием компьютера: я переполняю мозг различной информацией, и он зависает, не справляясь с поставленной задачей. Мозг взрывается. При этом не испытываешь физической боли. Просто думать становится невыносимо. Несколько десятков мыслей одновременно проносятся в моём мозгу. Я даже во сне думаю: у меня осознанные сны. Мой мозг ни на минуту не отдыхает. От этого мне очень сложно жить.
Лечение помогает на время
Государство мне полностью оплачивают медикаменты, сколько бы они ни стоили. Раз в месяц посещаю врача, чтобы выписать очередные рецепты. Если у меня появляются сложности, могу чаще обращаться к врачу. Если совсем всё плохо — помещают в стационар.
Лежу в больнице в среднем один месяц в год. Это место, где я продолжаю сходить с ума, но при этом никому не мешаю. Хотя, мешаю — медперсоналу, который нас ненавидит. Больница создана для того, чтобы я со своим сумасшествием не доставала других.
Шизофренику нужно и можно жить в обществе. Для нас лежать в больнице — это наказание. Больница не лечит, даже ужасней. В жизни, когда плохо, можно попытаться себя чем-то отвлечь. А в больнице ты изолирован, и ты остаешься наедине со своей проблемой.
Психиатрическая больница она и похожа на тюрьму — решётки на окнах, самостоятельно никуда не выйдешь — двери заперты, ешь только ложкой — ни вилки и ни ножа. Хотела взять в больницу компьютер, но мне не дали зарядку, потому что я могу убить себя проводом. Но когда меня одолевают мысли, что настолько больно думать, что лучше умереть, я сама прошусь в больницу.
У мыслей есть голос
У меня нет профессии. После школы я пошла учиться на инженера, но не закончила. Затем училась на айтишника. Работала менеджером по продажам, поваром, айтишником, инженером, ещё в сфере медицины.
Попробуйте сказать человеку, что ты шизофреник. Они шарахаются.
Когда у меня галлюцинации, я не вылезаю из дома. Лекарства их купируют. Лекарства дают время, но я всё равно должна решить свою задачу. Галлюцинации бывают визуальными, бывают слуховыми. Визуальные не страшные – просто всё плывёт перед глазами. А вот от звуковых жутко. Представьте, что с вами кто-то разговаривает. Это разговаривают с тобою твои мысли, у них есть голос, и я их слышу через уши.
Порою мне кажется, больные все вы, а я — нет
Я просто собираю свой пазл. Только я не знаю, для чего, и что это за пазл? Но я хочу побыстрее его завершить.
Я часто слышу: «Ты ищешь смысл там, где его нет». Это для вас нет, а для меня есть. Во всём и везде есть смысл. И я его отыскиваю.
Шизофреникам свойственно плохо спать. Помогают антипсихотики, транквилизаторы. Сны — это индикатор того, насколько хорошо я продвигаюсь по своему ребусу.
Окружающие называют меня эгоисткой. У меня настолько сильна тяга разгадать этот ребус, ради этого я могу сделать всё.
Есть люди, которые ровно сходят с ума, а есть те, кого качает. У меня второй вариант.
Нам говорят, что мы чокнутые, потому что мы говорим то, чего люди просто не способны понять. Я разгадываю тайну Вселенной, а врачи это называют болезнью. И считают, что мы маемся фигнёй.
Лиза. Вместо послесловия
Для меня смысл жизни – это учиться. Сейчас я учусь воспитывать своих детей. А мой рассказ – он скорее всего не только для вас, а в первую очередь для меня самой. Это поиск подсказок к разгадыванию моего ребуса. Подсказок, чтобы я наконец-то собрала этот пазл. И тогда я уйду отсюда. Я устала. Сложно жить с таким ходом мыслей.
P.S. По данным Центра профилактики и контроля заболеваний в 2018 году в Латвии было зарегистрировано 886 человек, страдающих шизофренией, шизотипическими расстройствами и от галлюцинаций.
