Дети – это одна из причин как возвращения, так и невозвращения даугавпилчан в родной город. Сын и дочь Алексея Маханова будут заканчивать норвежскую школы. А вот история семиклассника Никиты – это опыт адаптации в латвийской школе после нескольких лет учёбы в Великобритании.
«Норвегия отличается от Латвии тем, что там нет очень бедных людей», — Алексей Маханов, переехавший из Даугавпилса в Осло
Алексей Маханов (35 лет) уехал из Даугавпилса в Осло (Норвегия) в 2008 году. За плечами были учёба в транспортном колледже на специалиста по логистике, высшее образование в сфере организации бизнеса и пять лет работы в магазине оптики. Алексей был и техником, и продавцом. Пока не случился кризис 2008 года.
Какая разница – Рига или Осло?
«Официально нам не могли понизить зарплату. Но у нас была система бонусов. Вот её убрали. И получилось, что обрезали ползарплаты. Мне тогда было 25 лет. Ни семьи, ни детей – ничто меня не держало. И я спокойно поехал к другу в Норвегию», — рассказывает Алексей. «Если жить с родителями, зарплаты хватало, чтобы сходить, например, в кафе. Но не для того, чтобы снять жильё, завести семью», — объясняет мужчина.
В то время уехало много друзей Алексея. Друг, позвавший его в Норвегию, жизнью в скандинавской стране был доволен, зарплата устраивала. Он работал в строительной фирме, там требовались работники.
«Можно было, конечно, перебраться в Ригу – там побольше зарплата. Но опять же – ты всё равно уезжаешь из дома, от друзей, по сути ты тоже переезжаешь. И выбор — либо Рига, либо Норвегия – то же самое. Самолёты летают каждый день. Ты всегда можешь приехать», — продолжает Алексей. В Осло Алексей устроился на стройку подсобным рабочим. Затем получил лицензию на работу на экскаваторе, освоил бетонные работы.
О Норвегии
В Норвегии Алексей зарабатывал в пять раз больше, чем в Латвии. «Нельзя сравнивать 1 000 евро в одной стране и 1 000 евро в другой стране. Цены разные. Уровень жизни разный. 1 000 евро в Норвегии – это не 1 000 евро в Латвии. Это, может быть, в два раза меньше», — говорит Алексей.
Первое время Алексей скучал по друзьям, общению. Но помогли технологии. «Когда есть скайп, вайбер и фейсбук, никаких проблем с общением нет. И на сегодняшний момент друзей больше там, чем в Латвии. Всё-таки 10 лет прошло», — отмечает экс-даугавпилчанин.
Поначалу работа в Норвегии не была постоянной. Всё зависело от проектов: был заказ – была работа, не было заказа – приходилось ждать. Алексей признаётся, что были периоды, когда с деньгами было тяжело.
Жизнь между Осло и Лондоном
Жена Алексея тоже из Даугавпилса. Они были знакомы ещё со времён учебы в техникуме. Но отношения завязались, когда она уже жила в Лондоне, а он в Осло. «Я начал летать в Лондон, она ко мне. Был период, я год летал каждые выходные в Лондон. Покупал билеты на Ryanair. Они стоили 10 евро, если покупаешь за несколько месяцев. Я брал билеты на каждые выходные на полгода вперёд. И если получалось – летел».
Со временем такая жизнь надоела. У пары было три варианта: либо Алексей переезжает в Лондон, либо его возлюбленная в Осло, либо они вместе возвращаются в Латвию. «Супруга даже приехала в Латвию на какое-то время. Мы купили в Даугавпилсе квартиру. Но в итоге всё равно она уехала ко мне в Осло», — продолжает Алексей. Квартиру в Даугавпилсе они продали.
«Норвегия отличается от Латвии тем, что там нет очень бедных людей. 90% — это средний класс. Если в семье работают два человека, неважно кем – уборщиком, строителем, директором – финансовых проблем нет. Денег хватает, чтобы оплачивать все счета, можно откладывать на отпуск», — сравнивает Алексей.
О карьере
«Я ещё не закончил», — улыбаясь, отвечает Алексей на просьбу рассказать, как он сделал карьеру в Норвегии. Для начала он выучил норвежский язык. После пяти лет работы на стройке на разборе зданий, Алексей устроился в фирму, специализирующуюся на установке бетонных конструкций. «Мне предлагали прямой контракт с работодателем (не через агентство), хорошую зарплату, но я отказался. Я понимал, что если я подпишу контракт, то я на всю жизнь на стройке и останусь. А я не строитель. Я уже вёл разговоры с руководством насчёт офисной работы», — рассказывает Алексей, которому руководство фирмы дало шанс. Сейчас он руководит отделом по кадрам в строительной компании.
«Всё зависит от того, как ты смотришь на жизнь и что ты делаешь. В 2015 году у меня сильно болела спина. Я около пяти месяцев провёл на больничном. За это время я закончил курсы норвежского, сдал на права, прошёл курсы экскаваторщика. Я понимал, что надо что-то менять. Есть ребята, которые проводят год на больничном (социалка в Норвегии работает хорошо), но они приходят через год и они на том же уровне. Они оттусили у себя дома в Литве, Польше или Латвии, и опять возвращаются к тому, с чего начинали», — делится своими наблюдениями Алексей.
О Даугавпилсе
Алексею нравится, как визуально меняется Даугавпилс. «Мне нравится так же крепость или стропской пляж. Всё это хорошо. Другой вопрос – это не приносит городу деньги. У нас нет производства. То, что вложили миллионы в новую развязку, это хорошо. Но это не завод, который может производить денежный поток. Это только освоение фондов. Конечно, их надо осваивать, но это не даёт городу будущего», — считает Алексей. В Даугавпилс он приезжает каждый год, чтобы навестить родных.
О возвращении
«Сейчас это невозможно. Если только лет через 15. Сын уже в 8 классе. Пока он не закончит учиться, мы уже не приедем», — отвечает Алексей на вопрос о возможном возвращении. В Норвегии другая система образования. И вернувшись, ребёнок не будет соответствовать своим сверстникам в Латвии. «Не будем обсуждать – что лучше, что хуже. Наверное, в Латвии школы сильнее. В Норвегии до 7 класса – это начальная школа. Им дают детство. И потом смотрят – если ты сильный в математике, то отправляют на более интенсивное обучение точным наукам, если в языках – то предлагают другую программу. Не каждый там будет учить тригонометрию, как мы учили в школе».
— Что должно произойти в городе, чтобы вы вернулись?
— Это нереально. Скорее что-то должно произойти в Осло, что подтолкнёт нас к переезду, чем что-то произойдёт здесь.
Перед отъездом Алексей принял гражданство Латвии (его родители переехали в Даугавпилс в 80-ых годах). Теперь в его планах сменить латвийское гражданство на норвежское.
«Все уходили домой, а мне надо было оставаться в школе. Меня это немножко бесило», — Никита, школьник из семьи реэмигрантов
Реэмигранты – это не только взрослые, которые, принимая решение вернуться, понимают, с какими трудностями им придётся столкнуться. Вместе с ними возвращаются дети. И им тоже приходится адаптироваться к новой жизни.
Семья Никиты вернулась в Даугавпилс из Великобритании 4 года назад. В Англии Никита жил с трёх лет. По возвращению в Латвию он пошёл в третий класс (хотя должен был идти в 4-й). Сейчас он учится в седьмом классе.
«Сначала немного боялся, а потом нормально всё было», — вспоминает Никита свой первый день знаний в Даугавпилсской средней школе №9. «Один мальчик подсел ко мне за парту, поздоровался, мы разговорились и теперь дружим».
Никита из русскоговорящей семьи. Учить его русскому языку родители начали ещё в Англии. Но без помощи репетитора после возвращения в Даугавпилс всё равно не обошлось. «Русский шёл плохо, не мог сразу перестроиться. Буквы знал, а писать свободно не мог. Я не знал правил», — рассказывает мальчик. После возвращения в Латвию раз в неделю Никита ходил на консультацию по русскому языку. Также немного походил на консультации по математике (консультации предназначены для всех желающих учеников).
В середине первого семестра Никита начал ходить на дополнительные занятия по латышскому языку. «Когда я пришёл на первый урок латышского языка, одноклассники начали писать предложения, и надо было расставить слова. Я ничего не понимал. Но учительница сама тогда не знала, что я приехал из другой страны. Думали, что я просто из другой школы перешёл. Когда я сказал, что не учил латышский язык, мне стали уделять больше внимания», — продолжает Никита, который уже четвёртый год раз в неделю посещает в школе дополнительные индивидуальные занятия по латышскому языку. За это время ему даже удалось обогнать по знаниям латышского языка некоторых своих одноклассников.
С математикой тоже были трудности. «В Англии обучение было не такое, как здесь. Там всё более на расслабоне было», — рассказывает Никита.
Первую контрольную по английскому языку Никита написал на 7 баллов. Говорит, что было много грамматических заданий, и он сразу «не понял, что одноклассники до этого изучали». «Здесь больше учат американский английский. Хотя говорят, что учат британский, но чувствуется, что что-то не так», — продолжает школьник.
Разговорная речь у Никиты на 10, но хромает грамматика. «Я и в Англии с ошибками писал. Там тоже со мной поначалу дополнительно занимались, потому что я не знал языка», — вспоминает школьник. После переезда в Англию, мальчик через полгода заговорил на английском.
По мнению Никиты, лучше всего ему поддаются русская литература, спорт и, конечно, английский.
«Поначалу было очень сложно. Все уходили домой, а мне надо было оставаться в школе. Меня это немножко бесило. А теперь я привык, и всё нормально», — делится эмоциями Никита. Трижды в неделю он остаётся на дополнительные занятия по разным предметам. Сколько они будут продолжаться – школьник не знает. Это должны решить учителя.
Помимо бесплатных индивидуальных уроков в школе, родители на протяжении двух лет водили Никиту к репетитору по математике, латышскому, русскому. Уроков в школе было недостаточно.
«Когда мы думали переезжать в Даугавпилс, то звонили и узнавали. Нам сказали, что если ребёнку ещё нет 10 лет, то можно. Если же ребёнок постарше, то ему уже будет тяжело, не так схватывает», — говорит отец Никиты Иван. «Если ребёнку уже 12 лет, то лучше, чтобы ребёнок там заканчивал школу. Особенно, если семья не латышская», — считает Иван.
«Один час на дополнительное занятие по латышскому языку – это мало», — Татьяна Стельмак, учитель латышского языка
«Мой Николай» — так нежно учитель латышского языка Татьяна Стельмак называет своего первого ученика-реэмигранта. С такими детьми она занимается седьмой год. Сейчас, помимо Николая, у неё уже три таких ученика.
«Решение о дополнительных занятиях с вернувшимися из-за границы детьми принимает администрация школы. Мы поддерживаем детей, чтобы они лучше освоили язык и им было бы легче», — рассказывает Татьяна. В неделю ребёнку полагается один час по латышскому. Если есть необходимость, то назначают дополнительные уроки и по другим предметам. Администрация школы сама решает, как долго ребёнку требуются дополнительные занятия.
«С государственным языком у таких детей большие проблемы – они ничего не знают. Сложно, если ребёнок вернулся в Латвию в 3-ем классе, поскольку у них в этом классе диагностирующая работа. Естественно, ребёнок не может нагнать. Но он сдаёт эту работу наравне со всеми», — отмечает педагог. По наблюдениям Татьяны, диагностирующие работы вызывают стресс у ребёнка и у родителей. Но по сути — результаты этих проверок нужны для того, чтобы понять – насколько успешно ребёнок усвоил материал, они нигде не отражаются.
«Самая большая проблема в нашем городе – это русскоговорящая среда. Например, в Риге или других городах больше слышится государственный язык. Поэтому здесь сложнее выучить латышский», — продолжает Татьяна. Тем более, если семья русскоговорящая и родители сами не знают язык.
Новый коллектив, новые учителя, новые программы, отличающиеся от заграничных, большой объём информации – всё это вызывает огромный стресс у ребёнка.
«Для таких детей нет готовых хороших пособий. Да, их начинают издавать. Но я не скажу, что этих пособий достаточно», — отмечает педагог. Помимо учебника, Татьяне приходится искать материалы в интернете, покупать книги. И один час для дополнительного занятия, по оценке педагога, — это мало.
Родители должны интересоваться ребёнком, мотивировать его. «Есть дети, которые изначально очень мотивированы, и они чётко идут к тому, чего хотят добиться. Но это тоже идёт из семьи. Когда поддержка и заинтересованность родителей есть, то результат будет намного лучше. Мы же просто учителя, мы не боги», — подытожила педагог.
22 244 горожанина по официальным данным Центрального статистического управления уехали из Даугавпилса за последние 20 лет. С учётом смертности и рождаемости, население города сократилось с 116 460 человек (1999 год) до 82 604 (2019 год). Можно ли избежать постепенного опустения города? Какие события подтолкнули горожан к эмиграции? И вернутся ли уехавшие назад? Что об этом думают демографы, экономисты, социологи, чиновники и, конечно, сами даугавпилчане – уехавшие и вернувшиеся. Об этом проект «Переселенцы».
