1 апреля — праздник для меня святой. Можно весело шутить, не опасаясь, что тебе врежут по фейсу. Хотя… «Как знать, как знать», — как говорил великий сыщик, неплохой скрипач и отчаянный шутник Шерлок Холмс. Но вот моя шавреевская оптимистическая трагедия заключается в том, что я зачастую шучу напропалую. И не только 1 апреля, но и весь апрель, а также весь май, июнь, июль и т.д.
Вообще, один из лозунгов моей жизни — мюнхаузеновский: «Умное лицо — ещё не признак ума, господа — все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица». За что и терплю муки душевные.
Фото из личного архива
Как известно, на земле латвийской с юмором не то, что бы скудновато, но как-то именно в Риге отчетливо понимаешь, что от нас до Одессы действительно очень далеко. Во всех смыслах. Поэтому на всякий случай объясню, что юмор — жанр неординарный и многослойный. А высшее проявление юмора для меня — самоирония. А главная цель юмора в любом его проявлении — это, как ни крути, юмор во имя спасения. Ну, как у бравого солдата Швейка, который был незлым и видел, что вокруг много идиотов, а воевать он ни с кем не хотел, поэтому всё время шёл по просторам родной Чехии в поисках фронта, который на самом деле был совсем в иной стороне любимой им страны. И спасся!
Моя первая шутка действительно меня спасла. Мне было лет семь, когда мама подарила мне литовский велосипед «Эрелаукас» («Орленок»). Я счастливо помчался по Вецриге, где тогда жил — на Комсомольскую набережную (ныне набережная 11 Ноября). Присел отдохнуть в скверике, где сейчас «Триангула бастион». Меня тут же окружили хулиганы лет 9-10, которые явно хотели велосипед отобрать. Я предупредил события, тут же заговорив по-русски с дичайшим акцентом: «Дарагой друзья, где тут Дворца пионерисов?». «Ты что, латыш?». «Нет, испанец!» (надо сказать, я тогда был белокур до невозможности и принять меня за испанца можно было только благодаря моему темпераменту). Далее изо всех сил помчалась по Комсомольской набережной тяжело груженная мною телега про то, что я потомок политэмигрантов из Чили, что мой папа зверски замучен в застенках диктатора Пиночета, а велосипед подарен мне Кировским райкомом КПСС в качестве моральной компенсации. И пролилась на мою левую щеку… нет, не кровь, а скупая детская слеза.
Сработало: притихшие хулиганы скинулись и купили мне, замученному хунтой ребёнку, «Эскимо» за 20 копеек.
В 1994-м якобы подложили бомбу в Кабинет министров. Редактор «Субботы», в которой я тогда работал, Ольга Авдевич, поручила мне написать заметку об этом случае. Я написал, добавив на всякий случай в конце: «А могли и взорвать — хуже бы не было». Ольга Борисовна была очень взволнованна этой моей, можно сказать, глубоко политической провокацией. И даже поинтересовалась: «Андрюша, ты это, того — не сумасшедший?». Я ответил классически: «Нет, у меня и справка есть» (ну, это из кинофильма про берегись автомобиля).
Легендарным стал случай, когда я взял в 1999-м в крупнейшей русской газете Латвии «Час» интервью у известного рижского светского хроникера Андрейса Юнкерса. Андрейс жил в роскошном трехэтажном особняке под Сигулдой, который он получил в наследство от бабушки, великой примадонны Национальной оперы 30-х годов Элеоноры Зигфридовны Незадрай, удравшей в 1944-м в Канаду. Известная искусствовед сказала после той публикации, что интервью отличное, но негоже мне обращаться к уважаемому Юнкерсу на «ты». И ничто не убедило мою визави: ни то, что публикация была 1 апреля, ни то, что Юнкерс — мой собственный, шавреевский псевдоним.
А в то же время моё весёлое интервью с реальным художником Андреем Маевским прошло совершенно незамеченным. В рубрике «Рецепт от VIPa» я опубликовал совсем не в апреле гастрономический рецепт какого-то салата, одним из ингредиентов которого стало небольшое количество лимонной кислоты. Ну, ошибся я — и прошло и корректуру, и мудрую редактуру. Думаю, реакции не было, потому что, по идее, после дегустации того салата должны были помереть все подписчики газеты «Час», в которую я этот рецепт и тиснул.
Напечатанное слово — закон! Покруче уголовного! Это мы знаем ещё с советских времен. Но уникальной магической силой обладает даже устное слово Раймонда Паулса, сказанное им в любое время года! Помните, как совсем недавно Маэстро сидел в скучной комиссии Сейма, где обсуждались транспортные проблемы? И тихо пробурчал: «Метро надо строить!». Бурчание услышала корреспондентка и понеслось — всю неделю страна только и говорила, что Паулс хочет реализовать в жизнь мечту ужасного коммуниста Альфреда Рубикса.
Но даже безмолвие достояния республики воспринимается по-особенному. До сих пор историки ломают голову: что композитор имел в виду, когда в 1999-м снял свою кандидатуру с президентских выборов, и ушёл, оставив на депутатском столе яблоко? По мне то яблоко — яркий символ невысказанного одесского «накуси-выкуси», но волнения по этому поводу все равно до сих пор не утихают.
Да, юмор — спасение! Например, от дураков. В 1990-е годы я хотел написать рецензию на концерт всемирно известного американского композитора Филиппа Гласса, а редактор сказала: «Кто такой Гласс? Он неизвестен… Лучше о Чайковском!». Я и написал анонс концерта, во время которого будет исполнена грандиозная Седьмая симфония Петра Ильича, а вдовесок ко всему будет концерт Чайковского для фортепиано с аккордеоном. Прошло — и редактора культуры, и корректуру, и даже главного редактора, у которого два весьма высших образования! В последний момент я снял эту статью, объяснив редактору популярно, что у Чайковского только шесть симфоний, а о существовании аккордеона классик даже не подозревал.
Фото из личного архива Андрея
Не знаю, как теперь относится ко мне тот редактор… А вот один депутат Сейма меня очень любит. Знаете, за что? Когда он ещё не был слугой народа, то весьма настойчиво пробивался в парламент. И пробился! При встрече я ему сказал: «Поздравляю. Наконец-то ты в достойном тебя месте!». Новоизбранный депутат расплылся в улыбке. Я бы мог ещё добавить весёлое изречение весельчака Фигаро, говорившего доктору Бартоло: «Сдается мне, что все дураки Андалузии и Севильи сегодня собрались здесь!». Бартоло восторженно хихикал. «И вот только вас, доктор, тут и не хватало…». Но я поостерегся. Потому что услуги пластических хирургов в Латвии дороги.
