Инете 54 года. Она окончила экономический факультет Латвийского университета. У неё была стабильная работа в госучреждении, семья и квартира. Но из-за алкоголя она потеряла жилье, ела сама и кормила своих детей остатками еды из мусорных контейнеров, ночевала 5 месяцев на улице, а теперь живёт в социальном доме. Последние восемь месяцев женщина не пьет.
“Мне казалось, что пьющий муж — это нормально”
Мы познакомились, когда мне было 15 лет, а ему -18. Я дождалась Павла из армии. Он был моряком. Мы поженились, получили двухкомнатную квартиру. У нас была хорошая работа, всего хватало. Родились дети: мальчик и две девочки. У мужа не было профессии, но он работал нелегально столяром-станочником. Мы ходили в театр, кино, на концерты, на спидвей. В то время алкоголь в моей жизни был только на праздники. Павел выпивал регулярно уже тогда, но это не казалось мне большой проблемой. Он никогда не скандалил, не бил меня. Первое время я пыталась с этим бороться. Выливала алкоголь в раковину, просила не пить. Однажды он мне сказал, что пил, пьёт и будет пить дальше. Я поняла, что бороться бессмысленно. Но разводиться не хотела. Он был для меня близким человеком. К тому же выпивая, он вёл себя спокойно, а когда был трезвый, помогал мне во всём: и по дому, и с детьми.
“Пили всё, что попадалось”
Выпивала я тогда, как ни странно, больше на работе: дни рождения коллег, корпоративы. А потом у меня начались проблемы со здоровьем и я уволилась с работы. После увольнения я стала выпивать уже не только по праздникам, но и просто так. Морально было очень тяжело. Но я выпивала рюмку, и катастрофа казалась мелкой неприятностью. Муж тоже пил больше, чем раньше. Выпивали и вместе с ним, и по отдельности — каждый со своими друзьями. Пили всё, что попадалось: самогонку, водку, ликер, бальзам, коньяк, тройной одеколон. В 2011 году муж умер. Старшая дочка неплохо училась в школе, я видела в ней потенциал и желание учиться, поэтому отправила ее учиться в Ригу. Она окончила Латвийский университет (ЛУ). В то время я еще работала в госстурктуре, и я старалась дочку выучить.
Круг общения после смерти супруга постепенно изменился. Многие знакомые и бывшие коллеги перестали общаться со мной, остались всего 4-5 старых друзей. С работой было тяжело. Постоянную найти не получалось, ходила на отработки от Биржи труда: когда на 6 месяцев, когда на 4. Выпивала. Сама я алкоголь не покупала — выпивку приносили новые знакомые и друзья — в основном пьющие мужчины, бездомные. Дети к ним относились нормально, но с нами не сидели. Уходили в другую комнату заниматься своими делами. Иногда я разрешала бездомным оставаться ночевать у меня дома. Бывало, что трое или четверо друзей у меня в квартире спали. Жалко их было выгонять. Я их считаю друзьями, потому что они мне помогли, когда было очень сложно. Денег тогда у меня не было совсем, а есть что-то надо было и самой, и двух младших детей кормить. Старшая дочка к тому времени уже жила в Риге. Младшим детям тогда было где-то 16-17 лет. Мои новые друзья приносили нам еду. Они её находили в мусорных контейнерах, иногда в пакетах, подвешенных на краю мусорника. Приносили хлебушек, иногда какую-то колбаску, однажды целую банку икры принесли. Очень не хватало картошки. Бывали дни, когда приходилось просто на воде сидеть, потому что еды не было совсем. Так мы и жили. Считаю, что бездомные нас тогда спасли. Я дружу с ними до сих пор. Младшие дочь и сын после окончания 8 класса дальше учиться не хотели. После того, как стали совершеннолетними, уехали на заработки за границу.
Когда я лишилась работы, я обращалась в нашу даугавпилсскую социальную службу, но мне никаких пособий не оформили, так как для этого нужен был паспорт, а я его потеряла. На восстановление паспорта нужны были деньги, а их у меня не было. Одалживать не хотела, потому что понимала, что отдавать долг мне будет нечем.
Я не считала алкоголь какой-то проблемой, не чувствовала зависимости. У меня не было такого, чтобы я очень сильно хотела выпить и ради этого могла бы пойти на что угодно. Нет. Но когда мне предлагали выпить, я уже не отказывалась.
В Агентстве занятости на учете как безработная я стояла с перерывами с 2009 года и до 2018, пока не получила инвалидность. Но они там мало чем могут помочь. Курсы предлагают, про вакансии новые сообщают. Я ходила по собеседованиям, пыталась устроиться на работу. Но не получалось. Запомнилось одно собеседование, когда я ходила устраиваться бухгалтером в одну фирму в городе. Мне хозяин открыто сказал, что ему не нужны опытные бухгалтеры с хорошим образованием. Ему проще взять молодую и научить её вести бухгалтерию, как ему нужно, а не как надо по закону.
“В чём была, в том и пошла на улицу”
Я почти 10 лет не работала. За это время скопились долги за квартиру. Оплатить я их не могла. В 2018 году мою квартиру продали на аукционе. После этого в один из дней ко мне в дверь постучался новый хозяин, показал бумаги, попросил освободить жилплощадь. Я не сопротивлялась, ведь у него были документы, и он по закону был новым владельцем. И я в чем была (джинсы, кроссовки), в том и пошла на улицу. Все вещи остались в квартире. Куда бы я их забрала? На улице было уже тепло, начиналось лето. Идти мне было некуда, поэтому ночевать я осталась на улице. Легла прямо на землю под кустик и так спала. Конечно, было холодно, но ничего не поделаешь. Так началась моя жизнь бездомного.
Обычный мой день тогда выглядел так. Утром я вставала с места ночевки (под кустом на улице, в подъезде, во дворе какого-то дома или ещё где-то). Тряпье из ближайшего мусорника, на котором спала, выбрасывала. Вечером искала новое. Иногда тряпки могли украсть другие бездомные. Среди бездомных довольно много бывших заключённых. Самое худшее было, когда шёл дождь. Мы тогда прятались под лоджиями первого этажа многоэтажек.
Дальше почти весь день уходил на то, чтобы найти еду. Идёшь и проверяешь контейнеры. Иногда люди выносят еду и дают нам. В центре в одном дворе как-то раз нам вынесли целый целлофановый пакет картошки. А ещё однажды мы рылись в контейнерах недалеко от Торгового училища, на улицу вышла старушка, выбросила свой мусор и спросила: «Вы хотите кушать?». Мы ответили «да». Она вынесла нам блинчики и сметану. Было очень вкусно. Мы были очень благодарны этой доброй женщине. Но таких людей немного. Поиски еды иногда занимают часы, а иногда и за целый день ни одной корочки хлеба не найдешь. Я и под супермаркетами стояла с протянутой рукой, просила подать денег. Не очень охотно люди давали. Случалось, что вместо денег покупали еду. Помню, мужчина купил такой странный набор — кирпичик чёрного хлеба и зефир. Деньги давали тоже небольшие. Кто-то 2-3 цента, кто-то — 50. Определенного времени на попрошайничество не было никогда. Надо было что-то купить или есть хотелось, подходили и стояли у дверей магазина, просили. Помню, как-то раз за весь день мне подали всего 3 цента.
“Одежду иногда какую-то стирали”
Гигиену, живя на улице, соблюдать почти невозможно. Где помыться? Летом единственное спасение — озеро или река. Там мы и мылись, одежду иногда какую-то стирали. На Даугаве, например, в районе ТЭЦ. Уходили подальше, туда, где людей нет.
Я понимаю, что мы были грязные и неопрятные. Но денег на новые вещи у нас не было, а в социальной службе или красном кресте, где есть б/у одежда бесплатно, почти никогда не было нужного размера или той одежды, которая нужна. Редко удавалось что-то толковое найти. Особенно тяжело было найти обувь.
Я жила и ночевала на улице неполные 5 месяцев. Кроме голода и холода опасность представляют агрессивные малолетки — компании пьяных или обкуренных наркотиками подростков. Однажды видела, как бомжа такие вот малолетки повалили на землю и били ногами в спину, по почкам, в лицо. Я пробовала за него заступиться, но он сам мне закричал, чтобы я не вмешивалась и уходила, чтобы и мне не досталось.
Неприятные встречи были и с муниципальными полицейскими. Не всегда они выписывают протоколы за нарушения справедливо. У меня был такой случай. Как-то утром, в семь часов, мы пошли собирать бутылки, чтобы потом их сдать и получить какую-то копейку. Сели со знакомым отдохнуть на скамейку. Мы не пили, не курили, просто спокойно сидели. Подъезжает муниципальная полиция. Полицейские попросили подойти к ним. Я подошла, спросила, что случилось. Один из них сказал, что нам сейчас протокол выпишут за то, что мы по газонам ходим. Это было в сквере Славы. Там по всем газонам бегают дети. А протокол за это выписали нам. Это был конец мая. Полиция план выполняла по протоколам. Первая мысль была пожаловаться на них. А потом передумала. Ну куда я на них могу пожаловаться? Кто меня будет слушать?
“Несколько моих знакомых бездомных сгорели”
К осени я собиралась пойти в социальную помощь, потому что зимой выжить на улице трудно. Несколько моих знакомых бездомных сгорели (скорее всего развели костер, чтобы согреться), один замерз насмерть. Но в конце августа ко мне в сквере Славы подошли муниципальные полицейские, и выяснив, что жить мне негде, предложили поехать в социальный приют. Я согласилась. Но там всё тоже оказалось не так просто. Я перед этим успела выпить, а пьяных они не принимают. Я осталась на ступеньках. Отсидела так до утра. Принимают в приют только вечером. Я снова зашла, меня отправили помыться, дали чистую одежду. Вечером там дают поесть супчика, а утром кашу, пару кусочков хлеба можно взять. Добавку не попросишь, еду заказывают по приблизительному количеству человек. Еда там не очень сытная, а свои продукты в приют проносить нельзя, заставляют выкидывать. Даже если это не из мусорника. В 7:00 всех просят покинуть помещения. Вечером к 20:00 можно опять прийти переночевать. Я приходила. Не пила.
Когда я уже дружила с бездомными и искала еду, где придется, я познакомилась с Татьяной Грауде. Не помню точно, когда это было. Мы с друзьями пришли как-то в их организацию поесть. Они кормят горячими обедами каждый день, кроме воскресенья. Дают суп и второе, порции большие. Мы иногда туда приходили. Мне кажется, что я благодаря Татьяне перестала пить. Татьяна собирает людей, у которых проблемы с алкоголем. Она поит чаем, читает отрывки из Библии, что-то рассказывает, показывает фильмы. И всегда талдычит: нельзя пить! нельзя курить! и т.д. Я сначала в штыки это воспринимала. А потом это как-то осело в сознании. И я действительно перестала выпивать. Не пью уже с августа прошлого года.
Со своими детьми я почти не общаюсь. Они знают, что меня выгнали на улицу, и что я сейчас живу в социальном доме. Через знакомых узнаю, как у них дела. Знаю, что они тоже спрашивали, что со мной, но на напрямую мы не общаемся. Созваниваемся мы только со старшей дочкой, которая живет в Риге. Бывает, что два раза в неделю поговорим, а бывает, что и раз в месяц.
Сейчас я малоимущая, мне дали инвалидность на год. Передвигаюсь я с костылями. Работу найти уже не надеюсь. Во-первых, из-за инвалидности, во-вторых, зрение плохое (близорукость больше -10), в-третьих, возраст уже не тот, все хотят работников помоложе. Мой единственный доход — пенсия по инвалидности 89 евро в месяц. Из них я плачу где-то 18,60 евро за кроватное место в комнате в социальном доме на ул. Шаура. Живу вместе с ещё одной женщиной. Мне здесь нравится. По сравнению с моим прошлым положением, тут очень хорошо. Во первых, у меня есть крыша над головой, есть общая кухня, где три раза в день можно приготовить себе еду. Кухню открывают на несколько часов утром, в обед и потом вечером. Мне нравится, что здесь есть хороший новый душ. Раз в неделю можно там нормально помыться. Мне как инвалиду в комнате моют пол. Это большая помощь, так как мне с больным бедром самой это делать очень сложно. В социальном доме можно отдать одежду в стирку. Они постирают и принесут чистую. Только на еду денег остается совсем немного — около 70 евро. Конечно, этого не хватает на весь месяц. Тогда я иду искать еду в контейнерах. Хотя даже когда деньги ещё есть, если вижу висящий на контейнере пакет с выброшенной едой, я беру его, потому что знаю, что денег на все дни мне не хватит.
