«Все студенты, поступающие на филологию, знали: Фёдоров — это Зевс». Ученики рассказывают о своём учителе

28 сентября своё 80-летие празднует легендарный даугавпилсский учёный-филолог Фёдор Полиевктович Фёдоров, человек широко известный как в Латвии, так и за её пределами. «Чайка» поговорила с учениками профессора и попросила их вспомнить о том, каким был их учитель.

Элина Васильева, декан гуманитарного факультета ДУ, профессор кафедры русистики и славистики, ученица Ф.П. Фёдорова:

Я поступила учиться в Даугавпилсский педагогический институт в 1988 году, в 18 лет. С профессором Фёдоровым, как и многие студенты, я познакомилась классически – он вёл у нас античную литературу. Все студенты, поступающие на филологию, знали: Фёдоров — это Зевс. Так и получилось – в качестве Зевса он и предстал передо мной и другими сокурсниками на первом занятии. И тогда, и сейчас Фёдоров был Громовержцем — повелевал всем, что касалось русской филологии и литературоведения. Тогда у профессора уже были длинные волосы – схожесть с греческим богом была практически полной.

Звали Фёдора Полиевктовича Громовержцем ещё и по другой причине – он был очень строгим. Сдавая ему сессию, важно было знать и помнить не только всё то, о чём он рассказывал на лекциях, но и наизусть знать списки античной литературы, что он задавал тогда читать, а списки эти были раза в 4 длиннее, чем сейчас. Мало кто сдавал «античку» у Фёдорова с первого раза, это было непросто, у всех студентов было по четыре попытки где-то, но некоторые «ломались» и сами уходили из университета. На лекции Фёдорова шли с замиранием сердца, но не потому, что было очень страшно, и все тряслись, нет, это, скорей, был благоговейный такой страх, шли, скорее, с мыслью: «Это будет круто!».

Профессор – это ещё и блестящий учёный, известный во всём мире своими трудами, например, монографией «Фауст Гёте», это вообще один из лучших специалистов по немецкой литературе в мире, на мой взгляд. У профессора даже в советское время было множество контактов – он, например, знал многих итальянских, канадских и израильских филологов и писателей. Это вообще миф такой, что, работая в провинциальном вузе нельзя быть учёным с мировым именем – неправда это!

В советское время Фёдоров вёл литературный кружок, где говорил с нами о запрещённых в то время авторах, например, о Мережковском. Говорили мы с профессором и о музыке, например, о Галиче. А ещё студенты всегда могли спросить у него о каком-нибудь факте, и он мог его подтвердить или опровергнуть, Интернета не было тогда, поэтому шли к нему.

Эльвира Степановна Исаева, доктор филологических наук, доцент кафедры русистики и славистики ДУ, ученица Ф.П. Фёдорова:

В Даугавпилсском Университете я работаю недолго, всего лишь 12 лет, и это — капля в море по сравнению с преподавателями-аксакалами, работающими здесь по 30, 40 лет.

У меня вообще очень страшное и сложное положение на кафедре (шутит Эльвира Степановна) – почти все мои преподаватели, у которых я училась, теперь мои коллеги, и это ужасно, надо вам сказать (улыбается).

Фёдор Полиевктович читал у нас «введение в литературоведение», познакомились мы с ним уже на первом курсе. Так как я всегда была перфекционисткой, Фёдорову всегда очень нравилось читать мои конспекты – я очень красивым почерком их заполняла, переписывала и вклеивала некоторые стихотворные тексты, когда профессор просматривал мои конспекты, очень хвалил, и было конечно приятно слышать его похвалу в свой адрес, особенно учитывая, что это был первый курс.

Если говорить про первое впечатление от знакомства с профессором, я не могу сказать, что мы, студенты первого курса, его как-то выделяли из остальных преподавателей, мы немножечко инфантильные были тогда, и всех профессоров тогда боялись – благоговейный такой страх был…

Вообще, Фёдор Полиевктович был строгим, но злился он очень сдержанно – голоса никогда не повышал. Когда он хотел сказать что-то важное — делал паузы между словами, подчёркивая каждое слово, а когда злился, паузы эти становились ещё отчётливей и в такие моменты мы понимали – уже не надо улыбаться. Сдать Фёдорову экзамен с первого раза всегда было большим достижением, некоторые студенты и по двенадцать раз сдавали. Я тоже не всегда всё с первого раза сдавала, не двенадцать, конечно, попыток у меня было, но про свой анти-рекорд я вам не скажу, это тайна! (смеётся)

Вообще, когда Фёдоров иногда шёл по коридору, печатая шаг, с серьёзным лицом и с величественно развевающимися волосами, а там, как и сейчас иногда, стояли студенты «подпирая» стены, он мог резко остановится и развернувшись к тебе лицом грозно спросить «Почему вы так на меня посмотрели?», наверное, это он так шутил, но до третьего курса нам как-то невесело было всем (смеётся). У меня он часто это спрашивал, а я в такие моменты стояла и как рыба ртом воздух глотала, пытаясь ему объяснить, что вовсе на него не смотрела (смеётся).

Анна Ивановна Станкевич, заведующая кафедрой русистики и славистики ДУ, профессор филологических наук, ученица и коллега Ф.П. Фёдорова:

Фёдор Полиевктович сыграл в моей жизни очень значительную роль: мне повезло учиться у него с первого и до пятого курса. Потом, когда я уже писала свою диссертацию в Ленинграде, моим научным руководителем была Анна Сергеевна Ром, за год до того, как я закончила диссертацию, Анна Сергеевна, к сожалению, умерла. А по положениям того времени, я должна была закончить работу над научной работой в течение года, и я бесконечно благодарна Фёдору Полиевктовичу за то, что он взял на себя нелёгкий труд научного руководителя и помог мне довести диссертацию до конца. У нас на кафедре вообще много преподавателей учившихся у Фёдорова и считающих себя его учениками, ну и я в том числе, конечно. Ну и какую-то часть своей трудовой деятельности я работала под его руководством, и это было хорошо.

Фёдор Полиевктович был очень умным и мудрым преподавателем. Профессору Фёдорову вообще очень повезло с первым учителем – это был Николай Харлап, он дал будущему профессору Фёдорову не только знания, но и учил интеллигентности мышления, а Фёдор Полиевктович позже передал это нам, своим ученикам.

Фёдоров открывал нам многие вещи, которые тогда, в советское время, были не доступны. Например, на собраниях литературного кружка, которые он вёл, мы обсуждали запрещённых писателей – он открыл нам Булгакова, мы разговаривали о «Собачьем сердце», например.

О Фёдорове ходили легенды, о том, что он большой трудоголик и вообще очень трудолюбивый человек, но эти легенды были правдой. Фёдоров действительно мог работать допоздна, большинство своих научных работ, например, он писал ночью, вернее даже не ночью, а очень ранним утром. Про Новый год, профессор, например, мог сказать так: «Я вас поздравляю! Новый год – это замечательно, можно выпить бокал шампанского и потом за письменный стол!». Сам он именно так и работал, даже в праздники.

Жан Евгеньевич Бадин, исследователь института гуманитарных и социальных наук, доцент кафедры русистики и славистики ДУ, ученик Ф.П. Фёдорова:

Первый раз я увидел Фёдора Полиевктовича, когда сдавал вступительные экзамены в Даугавпилсский педагогический институт. Он не был тогда членом принимающей комиссии, но во время экзамена зашёл в аудиторию, чтобы решить какие-то свои деловые вопросы с профессором Цилевичем, и остался послушать, как я буду отвечать. А я тогда отвечал на вопрос о «Мёртвых душах». Фёдорову понравилось моё выступление, и он спросил: «А вам смешно было читать «Мёртвые души»?», а я честно ответил что «да, было смешно», это вообще один из моих любимых романов и я люблю его цитировать. Тогда я, конечно, не знал, что он — Федор Полиевктович, а он не знал, что я — Жан Бадин…

Из каких-то историй, связанных с экзаменами, вспоминается такой случай: это был экзамен по романтизму, и в тот день случилось что-то невероятное – почти весь наш курс почему-то опоздал, все почему-то решили, что экзамен будет не в 8 утра, а в 9, а наш курс был большим – где-то тридцать человек нас было, а вовремя пришло только четверо. И здесь стоит сказать, что Фёдоров –  это очень пунктуальный человек, который терпеть не может опозданий. Я тогда жил на Химии и собирался на экзамен к 8, но в тот день, наверное, какая-то романтическая диаволиада вмешалась, и я почему-то сел не в «единицу», а в трамвай второго маршрута, и понял, что ошибся только когда приехал уже не туда, куда надо было, пришлось идти до университета пешком. Опоздал я в итоге на 20 минут где-то, профессор Фёдоров не стал на меня ругаться, но поставил ультиматум: я либо сдаю два вопроса сразу и вообще без подготовки, либо не сдаю вообще в этот день. Пришлось садиться и отвечать без подготовки, насколько я помню, сдал на 9 тогда этот экзамен. Всех остальных студентов, кто опоздал в тот день, Фёдор Полиевктович очень долго не допускал до экзамена, а экзамен этот проходил в зимнее время, скоро должен был быть уже Новый год, и по университету ходил Дед Мороз, который заходил и к Фёдорову и просил сделать подарок этим нерадивым, опоздавшим студентам. Профессор долго не соглашался, но, в конце концов, допустил всех опоздавших до экзамена.

А ещё вспоминается такое: мы, тогда студенты вроде бы первого курса, стоим в коридоре, а аудитория, где у нас должна быть лекция Фёдорова, занята – там старшекурсники. Профессор Фёдоров, разумеется, нас спрашивает, почему мы не заходим в аудиторию, на что мы говорим: «Там занято», а он говорит: «Скажите, чтобы шли вон! Не будут уходить, скажите, что Фёдоров велел идти вон!». Профессор так шутил, а мы, разумеется, не стали рисковать тогда и говорить старшекурсникам, чтобы они шли вон (смеётся).

Майя Бурима, доктор филологических наук, заместитель ректора по учебной части ДУ, ученица Ф.П. Фёдорова:

Я очень благодарна судьбе, что жизнь свела меня с этим человеком, Фёдором Полиевктовичем Фёдоровым. Любой эпитет для описания этого человека будет банален, но я могу сказать, что это Человек с большой буквы, один из Учителей моей жизни.

С Фёдоровым я впервые познакомилась через легенды и мифы, но не потому, что он мне преподавал античную литературу, а потому, что это были легенды и мифы о нём самом. В большинстве этих легенд преобладал мотив страха — страха чего-то не знать, говорили, что, сдавая предметы у профессора, надо было знать абсолютно всё и всегда. Профессор Фёдоров действительно был очень требовательным, и сдавать ему, например, сессию было нелегко, но он был справедливым. Когда я училась, нас, мою группу учащихся на латышской филологии, эти легенды не испугали – мы попросили у деканата поставить нам лекции о русской литературе, ведь мы хотели приобщится к русской культуре и стать частью созвездия легендарных профессоров куда входили профессор Мекш, Трофимов и, конечно, Фёдоров. Так в итоге и получилось, мы стали частью этого созвездия.

Фёдор Полиевктович действительно был очень строгим учителем, но, в то же время, можно, наверное, сказать, что он был научным отцом для всех нас, своих учеников, и очень по-отечески к нам относился. Он любил и до сих пор любит с нами общаться, праздновать какие-то праздники, будь то Новый год или ещё что-то. Раньше мы все вместе ездили, например, в Биркенели, в дом Райниса. Я сама иногда, по-прежнему, хожу к нему в гости. Раньше у нас даже была традиция такая с ним — я приходила к нему в гости каждый год 31-го декабря, и мы с Фёдором Полиевктовичем обсуждали ушедший год, обсуждали планы на год грядущий, говорили друг другу спасибо, за всё то хорошее, что сделали друг для друга. Он всегда относился к студентам очень по-человечески, и одновременно с этим студенты были для него коллегами.

Если говорить о научной стороне вопроса, то мы все до сих пор пользуемся методологией Фёдора Полиевктовича. Фёдорова до сих пор помнят и любят во многих странах мира, где изучается русская литература и вообще есть сильные филологические школы. Если его ученики куда-то едут, на какие-то научные конференции, то имя профессора Фёдорова до сих пор открывает им какие-то двери и даёт доступ во многие научные сообщества.

Я, конечно, очень горжусь, что я — одна из учениц профессора, мы все этим гордимся. Одна из важных вещей, которой профессор Фёдоров научил нас, своих учеников, — отвечать за себя, но при этом слаженно работать в команде над какой-нибудь одной научно-исследовательской темой.

Я, наверное, не совру, если скажу, что нам всем не хватает профессора, его слово было решающим во многих вопросах, будь то организация учебного процесса или ещё что-то. С уходом Фёдорова из университета, ушло и целое поколение.

Справка: «Ф.П. Фёдоров родился в Латгалии, в Лудзе, детство и ранняя юность прошли в Юрмале. 2-ая Слокская школа была большой жизненной удачей, потому что в ней, волею обстоятельств, работал Н.И.Харлап, выпускник Тартуского университета конца 1920-х годов, человек высочайшей культуры и ответственности. Он не только открыл мир литературы, живописи, театра, природы, он воспитывал в учениках свободу мысли и чувство достоинства». (Анна Ивановна Станкевич, из вступления к сборнику статей CONSORTIUM OMNIS VITAE, посвящённого 70-летию профессора Фёдора Полиевктовича Фёдорова (2009 г.)).

Нас можно найти также: