«Спецоперация – это плохо и печально, это трагедия людей, но при этом сильно критиковать сам факт боевых действий нельзя, чтобы не оскорбить власти РФ. С другой стороны, слишком глорифицировать Россию тоже нельзя, ведь тогда уже другие бизнес-партнёры скажут ай-яй-яй», — так описывает освещение войны России с Украиной белорусскими СМИ звукорежиссёр, почти 10 лет проработавший на частной радиостанции в Минске и эмигрировавший в Литву.
Ровно два года назад, в ночь с 9 на 10 августа 2020 года, в Беларуси начались массовые акции протеста против итогов президентских выборов, на которых официально победил несменяемый Александр Лукашенко.
Волна недовольства, подавленная силовиками МВД и КГБ, сменилась волнами пандемии коронавируса, а недавно — российской агрессией в Украине.
В этих условиях и самому Батьке, и машине пропаганды, и рядовым, порядочным журналистам, приходится «сидеть на двух стульях».
Почему к текущей ситуации в Беларуси применимо такое жаргонное выражение, мы узнали от нашего собеседника, анонимность которого мы сохраняем в целях его безопасности.
Занимаясь монтажом новостных выпусков, он основательно погрузился во внутреннюю кухню белорусских СМИ и не отказался дать откровенное интервью для «Чайки».
Как сегодня вспоминаются события 2020 года и как цензура изменила вашу жизнь?
Тогда, в августе, под моим домом взрывались светошумовые гранаты и выбираться на работу или в магазин было очень рискованно. Что-то даже приходилось делать удалённо.
Касательно цензуры, то она была и до этого, но в более обтекаемой форме. С лета 2020 года за любые намеки на несогласие или симпатию оппозиции – увольняли, арестовывали, лишали аккредитации, иногда даже сажали в тюрьму.
Чтобы спасти предприятие и избежать проблем, нам ничего не оставалось, кроме как развить в себе самоцензуру. Ведь за частными фирмами контроль был и остаётся очень строгим.
В 2020 году «нюансы цензуры», которые до нас доходили через начальство, обновлялись почти каждую неделю. Некоторые наши выпуски проверяли чуть ли не в самом Министерстве связи. Ну а теперь у работников вызрела инстинктивная самоцензура – когда можно и что можно говорить.
С вашей радиостанцией общались представители спецслужб, КГБ?
Глубоко в отношения со структурами я не посвящён, но скажу так — эфиры прослушиваются на предмет того, что должно выходить и что выходит по факту.
Если, например, выходила «не та песня», то с нами обычно связывалось Министерство связи или Министерство культуры и они очень вежливо рекомендовали её не использовать. Обычно это были звонки с фразами — «Возможно, вам стоит задуматься», и разные электронные письма. Реагировали они очень быстро.
Если говорить про музыку, большой ли список запрещённых групп?
В Беларуси корректнее говорить про «список запрещённых песен», а не групп. Хотя есть и вето-коллективы. Например, «Би-2» – их в феврале этого года забанили моментально. А в 2020 году отменили их концерты.
Запрещен «ЛСП» (Олег Савченко). Одним словом, все те, кто выражал поддержку жертвам протестов и кто сейчас поддерживает Украину – в бан моментально. Про «Ляписа Трубецкого»/«Брутто» я и не говорю, это старая история.
Назвать всех с головы не смогу, но у нас «отвалилась» суммарно треть всей музыки. В особенности русскоязычные группы, исполняющие рок-музыку и что-то нестандартное. Рок, как-никак, всегда был протестным. Англоязычные группы тоже. Все, кто не промолчал и высказался против насилия.
Можно ли услышать украинские группы на белорусском радио?
Да, можно. Скрябин, «Океан Эльзы» и прочие. Но вот, например, «Пошлая Молли» не звучит лишь по причине обсценной лексики, а так и её бы не запрещали.
Украинская музыка играет спокойно. Она бы не звучала, если бы Беларусь поддерживала только «главного бизнес-партнёра» в войне, но такой супер-поддержки нет. Позиция по Украине проста – вы на нас не нападаете и мы тоже с вами не ссоримся.
Тогда перейдём к повестке на радио и вообще в СМИ. О чём и о ком можно говорить, а о чём – нет?
Главная философия сейчас – это «позитивные новости». С 2020 года повестка проста – рассказывать только о том, как в стране всё хорошо и стабильно, и как плохо в Европе и США. И нахваливать Россию.
Если вдруг нужно рассказать про какую-то неприятность, что случается, то перед этим нужно вставить в выпуск про то «как всё плохо на Западе». Но если кто-то сверху решит, что местная новость вышла «необоснованно негативной» — можно получить звонок.
Говорить можно про сбор урожая, про рост цен и как власть и народ вместе превозмогают трудности.
То есть инфляция — не табу? Сильно ли выросли цены на товары и услуги за этот год?
Не табу, но при этом инфляцию объясняют подрывными действиями Запада, Европы, а не только фактом войны двух соседних государств.
Цены поднялись примерно на 25-40% с начала года. Однако инфляция намного сильнее – на самом деле «верхушка» искусственно задерживает цены и не даёт им резко расти. Но это просто отсрочка неизбежного.
Стоимость бензина, проезд на метро, курсы доллара и евро – они объективно должны быть выше. Это многие понимают. Экономика наверняка «бахнет», вопрос лишь в том, когда.
Уже идут разговоры о том, чтобы коммунальные расходы оплачивались на все 100%, что ныне применимо лишь к тунеядцам (сейчас 50% – субсидия государства).
Вообще, заметный крен начался ещё в 2011 году, после первой попытки устроить переворот на Октябрьской площади. На деле же все просто – это плоды плановой экономики, попытки воскресить модель СССР.
Мне кажется, молодые люди это видят и понимают, а старшее поколение просто зашорено. Вводятся очень большие налоги для индивидуальных предпринимателей, происходит душение бизнеса, крышевание – здоровой конкуренции нет, очень много монополий. А теперь и запрет на ИП.
ИП – индивидуальные предприниматели? Что за запрет?
С конца прошлого года на неопределённый срок запретили регистрировать новых индивидуальных коммерсантов. Власти хотят сократить численность ИП до минимума, чтобы всё было у государства. Вроде бы хотели открыть регистрацию в этом году, но тишина.
Это связанно с началом вторжения в Украину или так совпало?
Возможно, всё это готовилось уже давно, и вот теперь проталкивается под шумок. Военное время – это хорошее время для непопулярных решений. Чтобы основная масса людей особо не обращала на это внимание.
Как 24 февраля отразилось на работе сотрудников белорусских СМИ?
Многие сразу же затребовали отпуск, так как были категорически не согласны с началом спецоперации. Они испытали шок, ведь их родственники в Украине оказались в зоне боевых действий, зоне постоянной бомбардировки. Большинство из них потом ушли, так как их руководство заявило, что реклама колбасы и развлекательные конкурсы с шутками-прибаутками – это важнее, чем смерть людей в 200-300 км от нас.
Отпуск никому не дали. Никакой передышки от шока войны не было. Боссы радиостанций сказали, что надо развлекать людей и не морить им голову. На государственных станциях была похожая ситуация.
Что делает Россия в Украине? Как это объясняют в Беларуси?
В Беларуси официально можно говорить слово «война», а не только «спецоперация в Украине». Самое интересное, что можно даже говорить о потерях с каждой из сторон. Как известно, Россия по этому поводу остается в молчании.
Украина, замечу, тоже важный экономический партнёр Беларуси, как и страны Запада. Вот так и получается, что наша страна в центре Европы – это страна, которая вынуждена «сидеть на двух стульях».
Вообще это трудно — говорить максимально нейтрально, без импонирования какой-либо из сторон. Но по факту предпочтение отдаётся «главному бизнес-партнёру» — он «немного более прав» в этой заварухе.
По версии белорусских СМИ, в Украине есть нацисты? Они у власти?
Я с такой информацией, с таким подчёркиванием не сталкивался. Но у нас есть пропагандисты на ТВ, которые утверждают именно это.
В частности, очень известный пропагандист и частый объект мемов — Григорий Азарёнок. Над ним посмеиваются даже кликуши из России, потому что он даёт им фору в ангажированности и «выкручивает все гайки». Но даже он больше говорит про врагов режима Лукашенко, а не про спецоперацию.
Как позиционируется армия Беларуси – есть ли намёки на то, что она может включиться в войну?
Официальная позиция – нет, мы не влезаем. Мобилизации нет и не будет – просто происходят частые учения, страну нужно охранять на случай наступления врагов. Если что, мы дадим сдачи.
Про напряжённую ситуацию в приграничной Гомельской области также подаётся очень мало информации.
Война – это всегда беженцы. Много ли украинцев переехало в Беларусь?
Не более тысячи человек, если верить официальным цифрам. Но если честно, в больших городах Белоруссии украинцев я как-то не замечал. Скорее всего, они понимают, что это недружелюбная для них страна. Даже в плане транзита, в том числе по воздуху.
Заметны лишь те, кто уезжал в Украину на учёбу и вернулся – их тоже могут вписывать в статистику «приезжих». Серьёзного публичного анализа просто нет.
Вообще-то, тут стоит сказать про иммиграцию из самой Беларуси, тем более, что это и мой случай. С 2020 года утечка мозгов происходит очень активно, а война лишь подстегнула эту тенденцию. За два года IT сектор уменьшился наполовину – все просто разбежались, моментально.
Сейчас уезжают даже те, кто раньше об этом и не думал. Остались лишь люди с низкой квалификацией и те, кто не может уехать по своим личным причинам.
Это ведь не только из-за войны, но и из-за западных санкций?
Это всё вместе. У многих западных компаний были свои большие филиалы в Белоруссии. Громкий пример – крупная игровая компания Wargaming, которая недавно окончательно всё продала и перебралась на Кипр. Всё закрывается.
Если подвести итог, то из твоих слов получается, что Лукашенко – оппортунист. Он не знает, что будет завтра и куда повернётся фортуна войны, поэтому подыгрывает и России и Западу?
Не стану так глубоко копать, скажу лишь, что его главная прерогатива – создавать видимость стабильности и работать в этом направлении по максимуму. Именно видимость.
Какие-то сдерживающие механизмы его «экономики» вполне могут работать, вопрос лишь в сроках. Может даже Лукашенко успеет уйти на покой.
Но после его ухода нас ожидают тяжёлые времена – предстоит переосмысление страны и экономики. Но в целом он старается угодить всем, быть в хороших или хотя бы в нейтральных отношениях. И у всех брать кредиты.
Как мы с ними будем расплачиваться потом – это вопрос с большим вопросительным знаком.
