Каждую субботу в мае, июне, августе и сентябре психолог Анна-Мария Никитина проводила в Гривской тюрьме Даугавпилса. Два потока заключённых уже прошли её курс ресоциализации, скоро — запуск третьего.
Анна решила так проводить свой выходной день не только из желания быть поддержкой для людей в их разных жизненных обстоятельствах — оно подкреплено и статистикой.
Латвийская тюремная система далека от идеала, хотя и начала двигаться в сторону изменений. Последняя открытая статистика Государственного контроля за 2018 год показывает, что 55% освобождённых вернулись в тюрьму во второй раз. 35% — были осуждены трижды, четырежды и более раз.
Анна-Мария закончила Даугавпилсский университет, а сейчас снова стала студенткой в докторантуре, чтобы глубже погрузиться в тему психологического благополучия.
Она работает школьным психологом в Даугавпилсской школе возможностей, по вечерам ведёт онлайн-консультации для взрослых на платформе pasaki.lv, а в свободное время вовлечена в волонтёрство.
В Красном Кресте это проекты ресоциализации заключённых, «Невидимая молодёжь» и «Невидимая боль».
Латвийские тюрьмы движутся в сторону международных стандартов
«У меня всегда был такой интерес — попасть в тюрьму, — смеётся Анна. — Правда, интересно поисследовать, что там происходит». Так полтора года назад Анна поучаствовала в проекте Министерства юстиции совместно с Красным крестом — психологи посетили тюрьму в Норвегии.
Если вы видели в фильмах или соцсетях, что норвежская тюрьма — это отель all inclusive, то это совсем не так. Тюрьма есть тюрьма. Хотя и с более гуманными условиями.
Самое суровое наказание в норвежской тюрьме — быть оставленным на час на верхнем этаже, на крыше, где стены расписаны пейзажами. В это время заключенный должен «подумать над своим поведением». Анна поясняет: если сравнивать с Латвией, то у нас за плохое поведение в тюрьме заключённых помещают в изолятор, где ничего нет, и кровать открывается только на ночь.
«Две абсолютно разные системы, — удивляется психолог. — Хотя и наша система уже тоже следует международным стандартам, нет жестоких надзирателей, вместо них — охранники».
Когда Анна вернулась, она разработала проект ресоциализации заключённых в Латвии. «Психологический проект о том, как помочь заключённым, которые освободятся в ближайшие полгода. Потому что страхов у них очень много,» — описывает свою работу девушка. Так, Анна написала программу по тематическим блокам:
- Моя личность,
- Самооценка,
- Мои эмоции,
- Стресс,
- Доброжелательная коммуникация,
- Карьерные консультации,
- Первая помощь для себя и других.
«Проходишь контроль через арку, закрывается одна решётка, закрывается вторая, третья»
Анна смеётся, когда рассказывает о первых ощущениях внутри тюрьмы. «На Гриве огромная территория, по которой надо пройти, чтобы добраться до класса. В это время идёшь, рассматриваешь всё вокруг. Среда не очень приятная, — делится психолог. — Мы не знали, чего ожидать. Не знали какие они, как себя ведут».
Но по словам Анны, ко второму-третьему занятию у лекторов и заключённых сложились доверительные отношения, они стали делиться больше. На первом же занятии ещё присматривались: общались, но не говорили ничего конкретного и были краткими.
«Первых минут 30 было не по себе, но когда стали общаться, страх ушёл у всех, — говорит психолог. — Они простые, обычные люди. Просто попали в такую жизненную ситуацию».
Было правда безопасно: у каждого лектора и волонтёра была кнопка, а охранник всегда стоял за дверью. Ещё коллеги договорились , что никто не остаётся один: минимум два человека, психолог и волонтёр. Иногда команда приходила и в бóльшем составе, впятером. Заключённые могли видеть больше людей — задавали больше вопросов, больше оценивали.
«Хотя, конечно, в группах были заключённые, которые попали по тяжёлым делам. У нас не было информации о том, кто и по какому делу туда попал, администрация не может разглашать такую информацию. Некоторые открывались и рассказывали, как оказались в тюрьме, некоторые предпочитали не говорить — вспоминает Анна. — Но как профессионал, как психолог, ты обычно понимаешь, какие наклонности есть у человека, они своеобразно себя ведут».
«За каждым заключённым стоит своя история, нет единого портрета»
Группы состоят из 10 человек, хотя некоторые со временем отсеивались. «Они пришли посмотреть и подумали, что это им не поможет,» — говорит Анна. Хотя большинство было увлечено, эти люди правда интересуются психологией, отмечает Анна.
Она рассказывает, что в группах — мужчины из разных уголков Латвии, только двое или трое были из Даугавпилса. Возраст разный: был парень 23 лет и самый старший мужчина — 68-ми. Кто-то не имеет и среднего образования, у кого-то есть профессиональное, а кто-то уже получил образование в тюрьме. «Кому-то оно и не нужно», — пожимает плечами девушка.
Некоторые во время занятий делились, почему они попали в тюрьму. «Например, этот парень, которому 23 года, в тюрьме с 15 лет,» — делится историей Анна. Он рассказал много о себе. В 2-3 года за ним и другими малышами из многодетной семьи приехала опека — он рос в детдоме. «В подростковом возрасте где-то пил алкоголь, в этом состоянии с друзьями вскрыли чью-то машину. Сел за руль и сбил человека насмерть», — пересказывает психолог. Теперь человек в тюрьме.
Хотя Анна, как специалист, видит: он ещё как ребёнок, не знает, как жить дальше…
Те, кто постарше, более спокойны. Особенно, если есть семья и поддержка, они, в принципе, готовы выйти на свободу. Но, по словам Анны, большой процент мужчин из групп не уверены, что не вернутся назад. «Они привыкли к этой среде: их кормят, у них есть режим и крыша над головой».
Продолжают мечтать, хотя и об очень простых вещах
Вопросы, которые они сами поднимали для обсуждения, были о настоящем, прошлом и будущем. «Их многое беспокоит», — подтверждает Анна.
Говорили о том, как они чувствуют себя в моменте в заключении, каково это — быть без свободы. Их беспокоят воспоминания из прошлого о плохих поступках. Есть страхи о будущем: мало кто знает, что делать дальше.
Кто-то живёт прошлым, поэтому задача лекторов была в том, чтобы разрушить ложное представление заключённых о том, что на свободе ничего не поменялось. «Прежние друзья не помогут, город живет не той же жизнью. Мы объясняли, что будет тяжело».
Разрушать идеализированные представления — важный шаг в терапии и программе ресоциализации. Вернуть контакт с реальностью лекторы помогали с помощью планов: заключённые писали список дел, которые сделают первыми, когда окажутся дома.
«Кто-то решил, что сразу выйдет и поедет в центр покупать телефон, — улыбается Анна. — А один постоянно говорил, что когда выйдет, налепит себе много пельменей! Первым делом он будет есть пельмени».
Хотя планы и могут звучать забавно, но, по словам психолога, эти люди часто сталкиваются с депрессией, тревожностью, агрессией, имеют проблемы с самооценкой. «А так — у них кипит своя жизнь, и они продолжают мечтать».
