«У «Кино» я не знаю ни одной плохой песни», — Артемий Троицкий, который приехал в Латвию на концерт памяти Виктора Цоя

Ровно тридцать лет назад, 15 августа 1990 года в 11 часов 28 минут, в Латвии, на 35-м километре трассы Слока-Талси за Юрмалой, в автокатастрофе погиб лидер группы «Кино» Виктор Цой. По этому случаю 15 августа 2020 года здесь в течение всего дня, с 12:00 до 20:00, проходит большой концерт. На концерт приехал легендарный историк рок-музыки Артемий Кивович Троицкий. Он приехал в Ригу из Таллина, где сейчас живёт и работает, и «Чайке» удалось задать ему несколько вопросов.

Артемий Кивович, вы в качестве кого приехали на нынешний концерт?

Наверное, в качестве знакомого Вити. Наверное, надо будет выйти и на сцену, и сказать какие-то слова. Хотя, пока что я выступаю в роли носильщика гитары первого продюсера Цоя и того же Гребенщикова, Андрея Тропилло, он привез с собой гитару, явно будет петь пару песен Цоя.

Этот вопрос наверняка вам задают не впервые, но всё же, какая ваша любимая песня Цоя?

Вопрос этот действительно задают часто и приходится каждый раз отвечать по-разному, потому что если отвечать одинаково, это будет скучно и, главное, могут действительно подумать, будто у меня есть какая-то любимая песня Цоя. Нет у меня любимых песен Виктора — они все у меня любимые. У группы «Кино» я не знаю ни одной плохой песни. Вот, например, у группы «Аквариум»  Гребенщикова и многих других клиентов Андрея Тропилло, есть много песен, которые я слушаю в режиме быстрой перемотки. А вот у группы «Кино» я как-то не помню песен, которые я пролистывал, не слушая почти.

Так вот, поскольку мы находимся здесь с вполне определённым событием, которое прошло во вполне определенное время, я скажу на этот раз, что моя любимая песня группы «Кино» — «Будь осторожен, следи за собой». Кстати, Виктор её записывал аккурат в то время, когда отдыхал в Латвийской ССР. 

А вообще хочу сказать спасибо ребятам, которые памятник установили на месте гибели Виктора и следят за этой территорией. Следят… будь осторожен. 

Вы там бывали до нынешнего визита?

Я там был единственный раз в 1992 году, когда тут в Юрмале проходил фестиваль «Рок против наркотиков». Помню, что спонсировал его уже давно почивший Parex banka. И тогда я попросил кого-то из организаторов, чтобы нас свозили на место аварии Вити. Помню, что это было довольно поздно вечером и мы долго не могли найти это место, спрашивали у каких-то людей, они говорили — вот там, вот здесь. В общем, приблизительно мы это место идентифицировали, но особых впечатлений не осталось. 

Как вы познакомились с Цоем?

Это произошло зимой 1980-81 года. И хочу сказать, что он был хорошим парнем, у него было отличное чувство юмора, любил шутить, был вполне доступен и подвержен всем юношеским экстремальным увлечениям. И он был мало похож на того человека, которого сегодня обычно рисуют, то есть, такого мрачного, чёрного, готичного. Я думаю, что эта метаморфоза во многом связана с кинематографом, когда он снялся сперва в «Ассе», потом в «Игле». И у него были планы на дальнейшее кинопроизводство. Во всей этой чёрной-готичной эпопее было довольно-таки много наигрыша. 

Кстати, в 1990 году я Цоя вообще не видел ни разу, последние две большие встречи с ним у меня прошли в 1989-м. Один раз я возил группу «Кино» в Италию, в славный город Рим, где проводили фестиваль советского ещё рока, и туда, в частности, я возил и группы из Латвии, коллекцию моделей Бруно Бирманиса. И хедлайнерами были как раз группа «Кино», ленинградская группа «Телевизор», ещё какие-то. Вот тогда мы много общались с Витей, я ему показывал Вечный город. 

А до этого, весной того года, я с Цоем записал огромное интервью на четыре с половиной часа, три кассеты С-90, для своей второй книги. Просидел у него в московской квартире в Коньково весь день, общались. В общении со мной он был нормальным человеком. Он был абсолютно творческим человеком, а не прохиндеем — это абсолютно точно. 

Если бы он был сегодня жив, кем бы стал?

Он бы пел. Возможно, стал бы общественным деятелем и что точно, очень большое внимание уделял бы сфере кино. 

Как нынешнее время в России отражается на свободолюбивом рок-движении?

На мой взгляд, весьма благотворно. Постепенно рок-н-ролл современной России тоже становится приключением, и я считаю, что ему это очень идёт. Это ребят должно стимулировать. Я сужу по тому же Боре Гребенщикову, Андрею Макаревичу — новая политическая ситуация их очень простимулировала. Боря вообще записал за последние пять лет, на мой взгляд, свои абсолютно лучшие два альбома («Соль» и «Знак огня»), за всё время существования «Аквариума» и сольного БГ. Это редко бывает с человеком на седьмом десятке жизни. 

В нулевые годы у нас все купались в денежном дерьме, все было хорошо, стабильность типа. И хорошей музыки не было вообще, просто ноль. А сейчас ситуация «оживилась» и снова стало интересно. Я очень радуюсь, это, я считаю, очень благоприятная среда для правильных авантюрных рокеров. А для попсы это плохо, потому что корпоративы прикрыли. 

В какой мере вас до сих пор можно считать плейбоем?

Хочу сказать, что я уже много лет не редактирую журнал «Плейбой» и больше никакой связи с этим делом не имею. Все что надо, я от них уже получил — зарплату за пять лет, несколько романов с девушками и забавных приключений. 

Вы следите за латвийской рок-музыкой, в среде которых у вас много знакомых?

Сейчас уже нет. Но, слава Господу, у вас больше нет «Новой волны». Вот я не могу понять как вы, граждане Латвии, а может даже и неграждане, могли допустить у себя такой кошмар как «Новая волна». Приезжали миниабрамовичи со своими тёлками и в притонах просаживали деньги. Быть может, от этого и выигрывал бюджет города, но хорошая музыка там не звучала. Хорошая музыка по телевидению вообще не звучит. Радио и телевидение — враги хорошей музыки. Ну вот ваша «Прата ветра» ничего так. Ну-у-у-у-у… В общем, в России они популярны более-менее. Постоянно у нас на каких-то пивных фестивалях выступают. В общем, симпатичные ребята. 

А какая для вас самая лучшая музыка в мире?

Бразильянская! Самая элегантная, сексуальная, гибкая. А вот недавно мне понравилась музыка кочевников из Сахары (всякие страны там Мали, Нигер). Короче, дикие, страшные на вид кочевники — очень симпатичные ребята.

А как вы оцениваете музыку Раймонда Паулса?

К Паулсу отношусь замечательно. Как к человеку. Он однажды сделал очень мужской жест — бросил пить. Я такой мужской жест ещё не сделал. Паулса я бы причислил к формату. К формату «балтийский шлягер». И в семидесятые годы он бы мог конкурировать, например, с группой ABBA, если бы в семидесятые он жил в свободно конвертируемой стране.

А что до увлечения напитками… Я — человек барной культуры. До этого я пил портвейн в подворотнях. А в восьмидесятых вдруг попал в Латвию, в «Юрас перле», где был роскошный бар. И где наливали всевозможные коктейли разноцветные — «Слоники» там разные, «Секс на пляже». И я понял, что я человек барной культуры. Как вижу бар, так сразу понимаю, это —  моё место! Представитель барной культуры никогда не позволит себе упасть. Я никогда не падал. В худшем случае — оседал на пол.

Может ли хороший певец обойтись без продюсера?

Хороший певец может обойтись без продюсера. Без продюсера не может обойтись плохой певец.

Спасибо за ответы.

Пожалуйста. А вообще-то, может возникнуть впечатление, что я могу болтать обо всём на свете. Это не так. Я говорю только о том, что знаю. 

Нас можно найти также: