На сцене Латвийской Национальной оперы, которой семнадцать продуктивных лет руководил ушедший год назад из жизни Андрейс Жагарс, восстановили его постановку 2005-го — «Пиковую даму» Петра Чайковского. 20 февраля на спектакль собрались друзья Жагарса, меломаны, богема.
Стоит оценить тот факт, что в том спектакле пятнадцатилетней давности были заняты латвийские певцы и музыканты, ныне первые величины мирового оперного и вообще музыкального искусства. Например, партию Германа пел выдающийся тенор с мировой известностью Александр Антоненко, Лизу исполняла ныне мировая оперная дива Кристине Ополайс, а за дирижерским пультом стоял Андрис Нелсонс, назначенный незадолго до этого главным дирижером главного театра Латвии, а ныне — один из ведущих дирижеров планеты.
Не сомневаюсь, что невероятный процент успеха этих трёх выдающихся деятелей латвийской, а ныне мировой культуры принадлежит покойному Жагарсу, который обладал феноменальным чутьем на талант и был действительно потрясающим генеральным менеджером. Другое дело — его режиссерские амбиции, о которых говорили более осторожно. И вот, в частности, «Пиковая дама» — одна из первых постановок Жагарса, потом их было достаточно много, и не только в Латвии.
Сейчас всё было как на привычной премьере — министры в зале, опальный олигарх Айвар Лембергс в ложе бельэтажа и т.д. И вся нынешняя возобновленная постановка практически полностью идентична той, когда действие было перенесено в Санкт-Петербург начала 2000-х годов. Всё начинается в поликлинике МВД (бывший дворянский особняк), где царит грязь и ходят строем учащиеся суворовского училища. И тут вдруг из-за рубежа приезжает эмигрантка — Графиня, не такая уж старая, не в маразме и не «восьмидесятилетняя карга!» — тут лёгкое разночтение с текстом в либретто оперы. Ах, как прекрасна была в этой роли великая меццо-сопрано Елена Образцова, приезжавшая по приглашению Андриса петь партию Графини. Теперь нет ни Андрейса, ни Елены Васильевны…
Но постановка, восстановленная братом Андрейса — Юрисом Жагарсом, ставшим недавно директором театра «Дайлес», осталась почти той же. Тот же бандитский Петербург на стыке XX и XXI веков, и Герман вроде бы оказывается офицером ФСБ, который погряз в казино, а Томский — дилером по недвижимости. Если пятнадцать лет назад эта постановка могла считаться новаторской, то сейчас она воспринимается как нормальный такой слепок эпохи. В данном случае — мы отчетливо видим отношение Андрейса Жагарса к Санкт-Петербургу и его светскому обществу конца девяностых-начала нулевых годов, а уж в питерское оперное и светское сообщество Андрейс был вхож.
Жагарс действительно был модником — в том смысле, что следил не только за внешностью, но и за тенденциями оперной режиссуры в мире. Но все-таки у него ещё был действительно хороший вкус, образование и ирония, и всё это сейчас особенно отчетливо видно в этой постановке, когда «новые русские» приходят на бал к Графине, их дамы одеты аляповато, тут трэш смешался с китчем (отличные костюмы Кристины Пастернаки!). Но так и было в действительности в новом Петербурге.
И как точно тут потом отзываются в нашем сознании слова Графини в её бессмертной арии: «Что за манеры? Повеселиться толком даже не умеют!» Важно, что ко всей этой аляпаватости Жагарс относился с доброй иронией — по сути, он и по жизни был действительно очень добрый и интеллигентный человек.
И конечно, здесь много о смерти. Вдумчивый слушатель теперь особенно воспринимает финал арии Германа в первом отделении: «Я добьюсь её или умру!». Или ария Полины о «подругах милых», заканчивающаяся глубоким и пронзительно звучащем в воцарившейся тишине голосом меццо-сопрано: «Могила! Могила!…». И сразу же — опять «тусовка», когда светская публика на сцене начинает отрываться в ритме дискотеки, и всё это под темпераментную музыку классика Чайковского. И — глубокая печаль, когда Герман, предавший ради тайны трёх карт Лизу, приходит в спортивных штанах в казино с игральными автоматами. И поёт о том, что вся наша жизнь — игра.
Как известно, великий сюжет Пушкина можно воспринимать, как анекдот — и именно так его воспринял Алвис Херманис, когда ставил «Пиковую даму» в своем Новом Рижском театре ещё с Вией Артмане. А можно воспринимать, как трагедию, ещё и с мощным оттенком мистики. У Жагарса есть и анекдот, и драма. И он вплетает сюда, наряду с вечными темами о любви и предательстве, и социальный момент, время… Время невластно над музыкой Чайковского, а вот властно ли оно над режиссурой пятнадцатилетней давности? По большому счету, нет. «И та же музыка, и та же любовь», — как мне говорил с улыбкой сам Жагарс.
Так что будет возможность — идите в Латвийскую оперу на «Пиковую даму». Здесь отличный оркестр под руководством главного дирижера театра Мартиньша Озолиньша (особо стоит выделить хорошую работу духовых инструментов, которые в этой опере весьма важны), в роли Германа — именитый тенор из России Сергей Поляков, Лиза — сопрано из Украины Анна Бондаренко, Графиня — наша великолепная Илона Багеле. И есть здесь память о Жагарсе — спасибо за это всем, в том числе новому директору Оперы, известному в мире баритону Эгилу Силиньшу.
Фото: Агнесе Зелтиня
Кстати, как рассказала «Чайке» народная артистка России Ирина Долженко (певица Большого театра, а сейчас ещё и директор оперной труппы Красноярского театра имени Хворостовского), в годовщину ухода Жагарса его помянут также и в Красноярске — постановкой «Аиды» и концертом. Кстати, вы знали, что Андрейс Жагарс родом из тех краев, из семьи ссыльных?
