От двоек в школе к успешной жизни. Истории дислексиков, научившихся жить со своими особенностями

Дислексия. Иллюстративное фото: Andrea Piacquadio/Pexels
Дислексия - это особенность восприятия и обработки информации, которая есть у каждого десятого учащегося, а 17-23% всего населения имеют отдельные симптомы, вызывающие трудности с чтением и письмом. Иллюстративное фото: Andrea Piacquadio/Pexels

Чтобы никто в классе не догадался, что у Мариам не получается читать, она заучивала наизусть стишки и тексты, не признаваясь родителям и учителям. 

Так уже с детства она училась справляться с дислексией. 

Поддержи «Чайку»:

Дислексия — это особенность восприятия и обработки информации, которая есть у каждого десятого учащегося, а 17-23% всего населения имеют отдельные симптомы, вызывающие трудности с чтением и письмом.

«Чайка» поговорила с несколькими людьми, которые были вынуждены справляться с этой особенностью. 

История Мариам

Мариам родилась в Латвии, но уже более 15 лет живёт в Швеции. Она работает в логистической компании и владеет четырьмя языками — русским, латышским, шведским, английским.

Но чтение до сих пор вызывает трудности. Даже простую рекламу, чтобы понять, ей приходится перечитывать по многу раз. 

«Когда я росла и училась в школе, такого понятия, как дислексия, не было, зато было — “лентяй”», — рассказывает она.  

В первом классе Мариам знала все буквы по отдельности, но сложить их в слово не всегда получалось, хотя остальные дети уже могли читать.

Она решила заучивать стишки и тексты, чтобы никто не понял, что не может прочитать. Но однажды, делая с мамой уроки, она «прочитала» стихотворение:

«Баю-баю-баюшки,

В огороде петушок.

Петя громко поёт,

Ване спать не дает».

Мариам с улыбкой вспоминает, как вместо «Ване спать не даёт», она заучила так, как услышала: «В ванне спать не даёт». 

Услышав так «прочитанное» стихотворение, мама поняла, что с дочкой что-то не так и начала жёстко заставлять читать.

Мариам до сих помнит диктанты в школе: «Словесные ещё были более-менее, но написать длинные тексты я не успевала. Постоянно были “двойки”. Любила математику, но при всей любви, цифры иногда писались не те».

Мариам продолжала приспосабливаться, выуживая информацию по разным темам, изучаемым в школе, у родителей, друзей, смотрела фильмы. Учась в Швеции, сдала экзамены благодаря тому, что ходила на лекции и запоминала.

«Хорошая память — это то, что всегда спасало в учёбе», — говорит Мариам. 

Сейчас работа Мариам напрямую связана с цифрами — кодами посылок. Их очень много! Чтобы не ошибиться, она нашла такой способ — не пишет цифры вручную, а копирует на компьютере и вставляет. 

А для правильного написания предложений использует “умные” приложения, автоматически исправляющие ошибки. 

Уже в Швеции, когда Мариам рассказывала о своих проблемах, один знакомый предположил, что это может быть дислексия и рассказал, что в Швеции предлагают пройти тесты и получить облегчённую программу для обучения. 

Но Мариам испугалась, что это клише будет потом всегда её сопровождать, и отказалась от прохождения теста — училась наравне со всеми.

Мама и сын-дислексики

Анна говорит, что когда она училась в школе, никто не знал, что такое дислексия: «Тогда это называлось “неграмотностью”, “нестарательностью”».

Задание сходу прочитать текст и рассказать о нём на уроке вводило Анну в ступор. Как и у Мариам, чтение вызывало большие трудности. «Я путала буквы и сейчас могу их путать». 

Так Анна и жила, не понимая, почему сложно совладать с текстами. Закончила школу, появился сын Тимур. 

И только когда он пошёл в Монтессори-детский сад, Анна услышала заинтересовавшую её фразу педагога:

«Если вы смотрите в тетрадь ребёнка и видите, что он одно и то же слово пишет каждый раз по-разному, у него нет структуры написания, то это может быть дислексия». 

И тогда пазл сложился — Анна поняла, почему при чтении у неё до сих пор путаются буквы.

В первый класс сын пошёл в обычную школу, там стало ясно, что у ребёнка похожие особенности. 

Понимая, с какими сложностями он может столкнуться в школе в дальнейшем, Анна перевела его на домашнее обучение, а после 7 класса — на дистанционное в российскую школу. 

«Воспринимать информацию на чужом языке для дислексика — это очень сложно, поэтому я оставляла сыну возможность до последнего учиться на родном языке». 

Сейчас он учится дистанционно в 10 классе латвийской школы.

Анна рассказала, что до 6 класса они с сыном использовали отличный от методов обычных школ, метод обучения — погружение. 

На протяжении нескольких недель изучали один предмет. Это давало возможность ребёнку осознать, прочувствовать, какую тему он осваивает. Много и часто смотрели видеоуроки, слушали лекции, беседовали.

Анна считает, что дислексия не должна быть препятствием к достижению каких-либо целей. Она не испытывает страха перед публикой, свободно общается с аудиторией — её работа связана в том числе с публичными выступлениями.  

«Главное — чтобы спонтанно не пришлось читать текст», — смеётся она, и говорит, что редактуру статей доверяет более знающему человеку.

Тимур помогает маме в организации и проведении встреч, отлично чувствует себя и со сверстниками, и со взрослыми.

История мамы девочки-дислектика

Светлана очень оберегает свою дочь и не согласилась назвать нам её имя. Не согласилась и прислать фотографию. Она переживает, что такое публичное внимание может им навредить. 

Её дочке сейчас 21 год, она учится в Художественной академии в Роттердаме (Нидерланды). О том, что у девочки есть сложности с чтением, они обе поняли в первом классе латышской школы. 

Их семья билингвальная, папа говорит на латышском, и девочка знала язык. Но чтение и математика никак не поддавались.

Сначала учительница успокаивала, приводя примеры, что девочка такая не одна, что в первом классе испытывать трудности с чтением — это нормально. 

Но к концу учебного года предложила маме оставить дочку на второй год в первом классе. Для них это не было решением. 

Начались поиски альтернативы: частные педагоги, кружки развития, доктора. Доктор-нейролог определила, что Дарья — ребёнок, думающий на русском языке. 

То, что она учится в латышской школе добавляло проблем — девочке приходилось переводить, а потом выполнять задания на латышском, параллельно “уживаясь” с дислексией. 

Сталкиваясь со сложностями в математике, девочка замыкалась в себе, не хотела общаться и злилась. 

Диагноз «дислексия» специалист-нейролог поставила через три года наблюдения за девочкой.

Доктор предписала рекомендации для более успешной учёбы — выделять ребёнку больше времени для выполнения проверочных работ, позволять писать наедине с преподавателями, чтобы посторонний шум не мешал сконцентрироваться. 

Установленный диагноз определил проблему, но не решил её, делится мама, учителя не знают, как работать с дислексиками.

Несмотря на то, что у девочки было освобождение, в основной школе она решила сдавать экзамены наравне со своими одноклассниками, а в средней — не сдавала лишь математику. 

Дочка Светланы, при большой поддержке родителей, нашла себя в искусстве. И хотя проблема дислексии не ушла, теперь она умеет справляться с ней самостоятельно.

Советы специалиста — логопеда, нейропсихолога, специалиста в области дислексии и дисграфии Алины Малошик о том, как подружиться с дислексией, можете прочитать здесь. 

А здесьнаш первый разговор с мамами детей с такими особенностями, который состоялся в 2019 году.

Если нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Нас можно найти также:
Facebook
YouTube
Instagram
Telegram

Подписаться
Уведомление о
guest
0 Комментарий
Oldest
Newest Most Voted
Inline Feedbacks
View all comments