
Чтобы никто в классе не догадался, что у Мариам не получается читать, она заучивала наизусть стишки и тексты, не признаваясь родителям и учителям.
Так уже с детства она училась справляться с дислексией.
Дислексия — это особенность восприятия и обработки информации, которая есть у каждого десятого учащегося, а 17-23% всего населения имеют отдельные симптомы, вызывающие трудности с чтением и письмом.
«Чайка» поговорила с несколькими людьми, которые были вынуждены справляться с этой особенностью.
История Мариам
Мариам родилась в Латвии, но уже более 15 лет живёт в Швеции. Она работает в логистической компании и владеет четырьмя языками — русским, латышским, шведским, английским.
Но чтение до сих пор вызывает трудности. Даже простую рекламу, чтобы понять, ей приходится перечитывать по многу раз.
«Когда я росла и училась в школе, такого понятия, как дислексия, не было, зато было — “лентяй”», — рассказывает она.
В первом классе Мариам знала все буквы по отдельности, но сложить их в слово не всегда получалось, хотя остальные дети уже могли читать.
Она решила заучивать стишки и тексты, чтобы никто не понял, что не может прочитать. Но однажды, делая с мамой уроки, она «прочитала» стихотворение:
«Баю-баю-баюшки,
В огороде петушок.
Петя громко поёт,
Ване спать не дает».
Мариам с улыбкой вспоминает, как вместо «Ване спать не даёт», она заучила так, как услышала: «В ванне спать не даёт».
Услышав так «прочитанное» стихотворение, мама поняла, что с дочкой что-то не так и начала жёстко заставлять читать.
Мариам до сих помнит диктанты в школе: «Словесные ещё были более-менее, но написать длинные тексты я не успевала. Постоянно были “двойки”. Любила математику, но при всей любви, цифры иногда писались не те».
Мариам продолжала приспосабливаться, выуживая информацию по разным темам, изучаемым в школе, у родителей, друзей, смотрела фильмы. Учась в Швеции, сдала экзамены благодаря тому, что ходила на лекции и запоминала.
«Хорошая память — это то, что всегда спасало в учёбе», — говорит Мариам.
Сейчас работа Мариам напрямую связана с цифрами — кодами посылок. Их очень много! Чтобы не ошибиться, она нашла такой способ — не пишет цифры вручную, а копирует на компьютере и вставляет.
А для правильного написания предложений использует “умные” приложения, автоматически исправляющие ошибки.
Уже в Швеции, когда Мариам рассказывала о своих проблемах, один знакомый предположил, что это может быть дислексия и рассказал, что в Швеции предлагают пройти тесты и получить облегчённую программу для обучения.
Но Мариам испугалась, что это клише будет потом всегда её сопровождать, и отказалась от прохождения теста — училась наравне со всеми.
Мама и сын-дислексики
Анна говорит, что когда она училась в школе, никто не знал, что такое дислексия: «Тогда это называлось “неграмотностью”, “нестарательностью”».
Задание сходу прочитать текст и рассказать о нём на уроке вводило Анну в ступор. Как и у Мариам, чтение вызывало большие трудности. «Я путала буквы и сейчас могу их путать».
Так Анна и жила, не понимая, почему сложно совладать с текстами. Закончила школу, появился сын Тимур.
И только когда он пошёл в Монтессори-детский сад, Анна услышала заинтересовавшую её фразу педагога:
«Если вы смотрите в тетрадь ребёнка и видите, что он одно и то же слово пишет каждый раз по-разному, у него нет структуры написания, то это может быть дислексия».
И тогда пазл сложился — Анна поняла, почему при чтении у неё до сих пор путаются буквы.
В первый класс сын пошёл в обычную школу, там стало ясно, что у ребёнка похожие особенности.
Понимая, с какими сложностями он может столкнуться в школе в дальнейшем, Анна перевела его на домашнее обучение, а после 7 класса — на дистанционное в российскую школу.
«Воспринимать информацию на чужом языке для дислексика — это очень сложно, поэтому я оставляла сыну возможность до последнего учиться на родном языке».
Сейчас он учится дистанционно в 10 классе латвийской школы.
Анна рассказала, что до 6 класса они с сыном использовали отличный от методов обычных школ, метод обучения — погружение.
На протяжении нескольких недель изучали один предмет. Это давало возможность ребёнку осознать, прочувствовать, какую тему он осваивает. Много и часто смотрели видеоуроки, слушали лекции, беседовали.
Анна считает, что дислексия не должна быть препятствием к достижению каких-либо целей. Она не испытывает страха перед публикой, свободно общается с аудиторией — её работа связана в том числе с публичными выступлениями.
«Главное — чтобы спонтанно не пришлось читать текст», — смеётся она, и говорит, что редактуру статей доверяет более знающему человеку.
Тимур помогает маме в организации и проведении встреч, отлично чувствует себя и со сверстниками, и со взрослыми.
История мамы девочки-дислектика
Светлана очень оберегает свою дочь и не согласилась назвать нам её имя. Не согласилась и прислать фотографию. Она переживает, что такое публичное внимание может им навредить.
Её дочке сейчас 21 год, она учится в Художественной академии в Роттердаме (Нидерланды). О том, что у девочки есть сложности с чтением, они обе поняли в первом классе латышской школы.
Их семья билингвальная, папа говорит на латышском, и девочка знала язык. Но чтение и математика никак не поддавались.
Сначала учительница успокаивала, приводя примеры, что девочка такая не одна, что в первом классе испытывать трудности с чтением — это нормально.
Но к концу учебного года предложила маме оставить дочку на второй год в первом классе. Для них это не было решением.
Начались поиски альтернативы: частные педагоги, кружки развития, доктора. Доктор-нейролог определила, что Дарья — ребёнок, думающий на русском языке.
То, что она учится в латышской школе добавляло проблем — девочке приходилось переводить, а потом выполнять задания на латышском, параллельно “уживаясь” с дислексией.
Сталкиваясь со сложностями в математике, девочка замыкалась в себе, не хотела общаться и злилась.
Диагноз «дислексия» специалист-нейролог поставила через три года наблюдения за девочкой.
Доктор предписала рекомендации для более успешной учёбы — выделять ребёнку больше времени для выполнения проверочных работ, позволять писать наедине с преподавателями, чтобы посторонний шум не мешал сконцентрироваться.
Установленный диагноз определил проблему, но не решил её, делится мама, учителя не знают, как работать с дислексиками.
Несмотря на то, что у девочки было освобождение, в основной школе она решила сдавать экзамены наравне со своими одноклассниками, а в средней — не сдавала лишь математику.
Дочка Светланы, при большой поддержке родителей, нашла себя в искусстве. И хотя проблема дислексии не ушла, теперь она умеет справляться с ней самостоятельно.
Советы специалиста — логопеда, нейропсихолога, специалиста в области дислексии и дисграфии Алины Малошик о том, как подружиться с дислексией, можете прочитать здесь.
А здесь — наш первый разговор с мамами детей с такими особенностями, который состоялся в 2019 году.