Наста Захаревич, журналистка и беженка из Беларуси, живёт в Латвии с декабря 2020 года
Два с половиной года назад я стала беженкой. Сейчас я говорю про себя это слово без кома в горле и вообще не запинаясь. Но тогда, в январе 2021 года, я находила кучу причин, чтобы не просить убежище и не заселяться в латвийский лагерь беженцев в Муцениеки.
Конечно, центр соискателей убежища не называется лагерем беженцев, да и статус беженца я получила только летом того же года, но речь сейчас не о бюрократии.
Человек становится беженцем не тогда, когда какая-то страна выдаёт ему или ей соответствующие документы, а когда этот человек теряет свою собственную страну.
Да и название «центр соискателей…» — это канцелярская махина, за которой прячется очень честное, но будто бы некорректное название – лагерь беженцев.
Тогда, в 2021 году, у меня был серьёзный кризис идентичности. Ещё недавно я была так успешна профессионально! Я чувствовала себя чуть ли не на пике карьеры, а вот теперь я — беженка.
Принять такую информацию о самой себе непросто – во-первых, в беженстве объективно нет ничего хорошего, а во-вторых, оно в западных обществах очень стигматизировано.
Беженцы – это такие люди, по отношению к которым, будем называть вещи своими именами, можно социально одобряемо делать две вещи: нас можно жалеть и можно презирать. А в процессе нас ещё часто и расчеловечивают – так жалеть и презирать гораздо удобнее.
И вроде как, многие делают это не со зла, но просто по инерции.
Возможно, это такая форма психологической защиты – людям сложно принять, что а) в мире до сих пор творится ужас, и б) такой ужас однажды может случиться с их родными и ними самими. И поэтому они дистанцируются от нас, беженцев, выделяя нас в категорию чужаков, к которым надо применять какие-то особенные правила.
Я помню, как два года назад чуть не сходила с ума от этого диссонанса: меня одновременно считают чуть ли не самым несчастным существом на планете и параллельно рассказывают, как я шикую, живя на пособиях.
Обычно это, конечно, делали разные люди, но случалось, что эти противоположные идеи высказывал один и тот же человек. Но что самое главное, и в первом, и во втором случае, мне и всем остальным людям, которые оказались в ситуации беженства, будто отказывали в праве на обычное человеческое достоинство.
И это, как вы можете догадаться, не помогало.
Навязанный образ
Всегда было ощущение, что мы – беженцы и беженки, будто должны вписываться в какой-то идеальный образ.
Мы должны определённым образом выглядеть, разговаривать и вообще себя вести.
Мы должны быть эдакими объектами, на которых можно потренироваться в проявлении жалости, а проявлять субъектность нам нельзя в принципе.
Главные приписанные нам функции – это «не отсвечивать» и «быть благодарными». Нельзя быть чем-то недовольными, хотеть чего-то большего и вообще самостоятельно формировать запросы не стоит. Окружающие лучше знают, что нам надо, а наша задача – слушать, выполнять и благодарить.
Я увидела, как часто люди на самом деле хотят помочь не тому, кому якобы помогают, а самим себе. Хотят почувствовать себя лучше, почувствовать, что они хорошие и благородные. С такими людьми случаются всякие неприятные ситуации, когда оказывается, что беженцам не надо то, что они предлагают.
А ведь очень легко понять, действительно ли человек хочет тебе помочь, или с помощью тебя он или она просто решает собственные психологические проблемы! Надо вежливо уточнить, какая именно помощь тебе сейчас актуальна.
И ох, очень часто ты услышишь в ответ обвинения в неблагодарности и прочие вариации на тему «жри что дают».
Эта грубость, с которой приходится сталкиваться беженцам, не вписывающимся в общепринятый канон, часто совсем не рефлексируется.
Я очень редко обвиняю СМИ в глобальных проблемах, но это именно тот случай – журналисты годами создавали идеальный образ беженца, которому мы все сейчас вроде как должны соответствовать. Если соответствуем, нас нужно жалеть. Если не соответствуем, то и не беженцы мы вовсе, а так, проходимцы какие-то.
И вроде бы понятно, что показывать беженцев, как очень страдающих людей, надо было прежде всего для того, чтобы преодолеть расизм, ведь очень долго беженцами в Европе становились в первую очередь люди из стран Африки и Ближнего Востока. И журналисты хотели как лучше – хотели показать правду и донести до зрителей и читателей, что люди спасаются от большой беды, они в тяжёлой ситуации, им плохо и нужна помощь.
А потом что-то пошло не так, и в общественном сознании картинка перевернулась: если ты не показываешь своих страданий, то какой ты вообще беженец.
Вот как выглядит этот «идеальный образ беженца»: это глубоко несчастный и сломленный человек, у которого нет никаких желаний, кроме желания выжить, и который потерял любые амбиции и ни в коем случае не должен их себе возвращать.
Этот человек соглашается на любую помощь, с радостью принимает грязную и заношенную одежду, не подходящую по размеру, устраивается на самую низкооплачиваемую работу в городе и, желательно, подрабатывает и по ночам. О путешествиях, красивой одежде и тем более машине не может быть и речи.
Боже, как это глупо и нелепо, но сколько раз я сталкивалась с такими идеями!
И я не знаю, какие ещё слова надо подбирать, чтобы объяснять, что беженцы бывают разные. Кто-то бежит от войны, потеряв буквально всё, кто-то спасается от политического преследования, кому-то на родине угрожает тюрьма или смерть из-за сексуальной ориентации или принадлежности к «неправильной» религии.
У некоторых, а то и у многих из этих людей на родине было устойчивое финансовое положение. И даже от войны иногда бегут на дорогих машинах, и это нормально. Это не значит, что человек хитрец, пытающийся обмануть систему, а не беженец.
Во-первых, эта машина может быть единственным, что осталось у семьи. Во-вторых, бомбы и ракеты опасны не только для людей с низким уровнем достатка и плохим образованием. Никакие миллионы не спасают от арт-обстрелов, и да, состоятельным людям, бежавшим от войны тоже может быть нужна помощь. Они тоже могут быть растеряны и подавлены в новой стране, у них тоже может быть ПТСР, они тоже могут не знать язык страны, в которой оказались в итоге.
Мы все разные, но прежде всего, мы люди. Объединяет нас только одно – оставаться на родине нам очень опасно.
И да, нам на первых порах нужна помощь, но большинство беженцев быстро выходят из стадии «надо выжить» и начинают нуждаться не в одежде и жалости, а совсем в другой помощи. Нам надо снова почувствовать себя полноценными людьми и интегрироваться в новое общество.
Выйти из гетто
В новой стране, особенно если там уже есть сложившаяся диаспора, у беженцев часто возникает соблазн фокусироваться на этой диаспоре и жить в своеобразном гетто. Этот соблазн может, среди прочего, появляться по той простой причине, что в обществе не налажена интеграция. Такое общество обычно посылает двойные сигналы – оно вроде бы ожидает от тебя, что ты полноценно включишься в его жизнь, но и выталкивает тебя как чужака.
А с двойными сигналами уживаться особенно сложно. Вот и оказывается, что проще всего погрузиться в эдакое гетто и оставаться в нём. Только от этого всем становится хуже – беженцы остаются чужаками, растёт социальное напряжение, все друг другом недовольны.
И этот длинный и неблагополучный сюжет, в котором беженцы объединяются в гетто, а местные их тихо или не очень тихо недолюбливают, можно предотвратить, если изначально помнить, что все беженцы разные, что нет единого образа, и что да, среди нас тоже бывают неприятные и откровенно нехорошие персонажи, как и в любой другой большой группе людей. И что не стоит использовать этих людей и их недостойные поступки как предлог, чтобы презирать или даже ненавидеть всех беженцев.
Я много раз видела, как люди с большим воодушевлением помогают беженцам, ожидая в ответ какой-то определённой реакции, и очень разочаровываются и даже озлобляются, когда не получают её. И чем это заканчивается? Они добавляют кирпичик в стену непонимания между сообществами и помогают создавать те самые гетто.
Пожалуйста, предлагайте помощь только тогда, когда вы действительно хотите помочь другим. Не надо «отдавать последнее» — это никогда ничем хорошим не заканчивается. Самое устойчивое волонтёрство и помощь идут от избытка.
Если вы сами устойчивы и в принципе в порядке, тогда помогать другим – хорошая идея, но если помощь нужна вам самим, позаботьтесь прежде всего о себе. Вы тоже важны, нужны и достойны всего наилучшего.
Замечательная статья. Спасибо Насте за то, что поделилась своим мнением, это очень важно.
Спасибо вам за тёплые слова!