Глеб Беляев переехал в Латвию из России. Многие вещи здесь его приятно удивляют. Об этом он рассказывает в серии своих авторских колонок «Что хорошо в Латвии»
Я живу уже почти шесть лет в маленьком латгальском городке и постоянно слышу, что Латвия — самая депрессивная страна Европейского союза, Латгалия — самая депрессивная часть Латвии, а Краслава — чуть ли не самый забытый Богом город Латгалии. Да, общелатвийская склонность к песне и поэзии принимает, подчас, и такие формы — художественного преувеличения. Итак, я тут живу, а вокруг, как сообщают, сплошная депрессия в кубе.
И вот, как говорят те, у кого родной язык идиш, я имею вам сказать, что даже в эпицентре латвийско-латгальской депрессии, в моём городочке, нет голодных. Детей, взрослых, стариков, многодетных семей и вообще кого бы то ни было. Голодных нет.
Как нет и тех, кому нечего приличного надеть и обуть. И нет детей без игрушек, нет детей, которые видят у других что-то, чего у них самих нет и не будет. Нет детей без велосипеда, без смартфона детей тоже нет — если кому нужен и родители не принципиально против.
Мне скажут, что я отстал от жизни, живу понятиями прошлого века, что сегодня всё у всех есть, и заострять на этом внимание глупо и несовременно. Нет, я так не сказал бы.
Любой психотерапевт вам расскажет, что практически каждый современный человек, живущий на свою ответственность и на свой счёт, так или иначе имеет страх потерять доход. Даже у опытных профессионалов он есть. Всякое случается в жизни.
Я прекрасно помню и сравнительно недавние времена, когда мой собственный переезд из страны в страну обходился так дорого, что вопрос «А будет ли завтра, чем накормить детей?» был вполне уместен в повестке дня. Но в Латвии на этот вопрос очень легко находить ответ. И не только про накормить — а также и про одеть, обуть, собрать в школу.
Этот текст не про государственное социальное обеспечение, нет. Какое-то социальное обеспечение есть везде, к нему всегда есть масса вопросов. А здесь я пишу о том, к чему вопросов никаких нет.
Я хочу сказать здесь о той мощнейшей поддержке, которую общество оказывает добровольно и в массе видов и форм.
Государство в лице своих органов не имеет к теме этого текста ни малейшего отношения. Я пишу здесь о том, насколько помощь и поддержка естественны, распространены в обществе, насколько всё это знакомо всем и привычно, насколько хорошо организовано — именно в силу естественности и привычности.
Итак, представьте, вы — путешественник во времени, выпавший из корабля космонавт или миллиардер, потерявший память. Что там любят сейчас показывать как пример человека совершенно без никого-ничего? Вот представьте себе такого. И плюс при вас тоже потерявшее память разновозрастное семейство — тоже голое и голодное, и всем надо в чём-то пойти: детям в школу, жене в магазин, а вам — хотя бы на биржу труда.
Я лично знаю в Краславе, как минимум четыре места — и ни одно из них не госучреждение, где вас немедленно примут с вашей бедой, и всё ваше семейство выйдет оттуда сытым, одетым-обутым, с запасами еды на месяц и одежды на год. Дадут, если надо, и больше, но зачем тяжести тащить — ведь когда всё кончится, можно придти снова.
И у вас никто не спросит, ни на входе, ни на выходе, ни документов, ни справок — спросят только про детали вашей ситуации, чтобы лучше помочь. Уверен, что есть и другие места, о которых я просто не знаю.
Что это за места? Даже не знаю, с какого лучше начать. Начну с тех, которые знаю меньше. Вот, местный Красный крест — он точно есть, легко узнать координаты, помогут и скажут, куда обратиться ещё. Дадут и еду, и одежду — и, скорее всего, много могут еще чего. Я просто меньше знаю именно их.
Ещё точно знаю про общество при местной католической общине — не какое-то прямо общество с председателем и печатью, и не такое, которое организует церковь сама по себе. Нет, это просто знающие друг друга прихожане держат друг друга в курсе, помимо прочего, и о том, что у кого есть отдать, и что кому нужно получить.
Информация в такое общество проникает со всех сторон, да и сами люди интересуются — не надо ли как-то помочь. Ассортимент тоже обычный и тоже расширяем в любую сторону. Надо что-то особенное? Найдём, постараемся.
Конкретно это общество не имеет специальных складов, не получает ничего ниоткуда — всеё, что они дают, собирается по людям, из рук в руки.
Переходим к местам, известным мне лучше, в деятельности которых я сам принимал и принимаю участие. Вот, например, есть в городе две общины евангелических христиан — одни, насколько знаю, баптисты, а вот про других не скажу точно, но с пасторами обоих мы приятельствуем годами. Тут вообще, повторю, все всех знают — и если кто-то умеет делать какое-то дело, именно это дело объединит его с остальными намного лучше, чем любая формальная вещь.
Так вот, обе общины регулярно работают с так называемой гуманитарной помощью. Это полноценная часть того, что они понимают под жизнью христианской и человеческой. Как и уже упомянутые выше католики.
Оговорюсь сразу, я уверен, что здешние люди любого вероисповедания относятся к помощи ближнему точно так же. Если тут вдруг имеются какие-то, скажем, сикхи или тантристы, их тоже запросто можно встретить на разгрузке и раскладке складов с продуктами и вещами, на такие мероприятия легко собрать любое количество рабочих рук.
Я уверен, что аналогичные общества имеются и у присутствующих в городе православной и староверской общинах. Я, наверное, верующий, но точно не воцерковлённый — с духовенством общаюсь более по светским делам. Но в таких делах для меня лично и просвечивает самая искренняя духовность.
Вернусь к евангелистам — эти люди организовали на собственные средства склады, куда приходят целые фуры. Эти люди известны и в Латвии, и в Европе как надежные операторы — все уверены, что через этих людей помощь точно дойдёт тем, кому предназначена.
Я своими руками разгрузил не одну такую машину — продукты от круп до конфет, игрушки и велосипеды, одежда и обувь, одеяла и ковры, средства личной гигиены, включая специальные — для сениоров, для лежачих больных, костыли, даже мебель и бытовая техника.
Всё это может получить любой обратившийся. Особо запомнился случай, когда у семьи из окрестностей сгорел дом. Семья с детьми, дело было зимой, а дом сгорел весь. Семья выбежала, приютили соседи — и быстро нашелся другой, пустой дом, но там надо было и дом достроить, и мебель, и всё остальное.
Один из пасторов об этом услышал, позвонил мне, попросил найти этих людей — я нашёл, и они приехали и в один день отобрали на складе всё, вплоть до кроватей и посуды. Часть они забрали сразу, часть сам пастор довёз им потом — а за мебелью и посудой они так и не приехали. Потому что им помогли с этим люди, живущие к ним поближе — удобнее было везти.
Если мне кто-то напишет или скажет, что чего же тут такого, чтобы расписывать — повторю снова: для меня всё тут такое, важное. Я не хочу сказать, что в других странах и сторонах света люди черствее, я хочу сказать, что
общечеловеческое желание помочь ближнему в Латвии имеет настолько хорошо организованные формы, что из-за вполне жирного минимума всякой бытовой мелочевки можно детям не плакать, а взрослым не беспокоиться.
Дети в Краславе гарантированно будут собраны в школу — от ранцев до карандашей с тетрадками. Они не останутся без коробки подарков на Рождество. И всё это очень просто, без различения на «иудея и эллина», без справок и процедур — Латвия в этом следует за людьми, а не «просвещает» их откуда-то сверху.
