Наста Захаревич, журналистка и беженка из Беларуси. Фото: Janis Skapars/RUS TVNET
2 и 3 марта в рамках фестиваля документального кино Artdocfest, который проходит в Риге, показали четыре кино о Беларуси. Три из них для меня сложились в пазл, который, с одной стороны, очень хотелось бы развидеть, а с другой – безумно хочется показывать всем вокруг. И я попробую вам его показать.
На фестивале документального кино в Риге было четыре фильма о Беларуси. Фильм «Я хочу на войну» стоит как бы обособленно – он достаточно сухо рассказывает о том, как белорусские добровольцы воюют за Украину.
Он не пытается вывести зрителя на огромное количество эмоций, а просто констатирует факты: есть война, надо воевать, мы воюем, убиваем врага, умираем сами. Иногда не справляемся. Но что поделать, надо воевать. Это кино похоже за запись в журнале учёта, и оно не претендует на то, что покажет вам широкую белорусскую душу. Потому что эта душа в данном случае совсем не важна. Важно то, что есть война, и на ней надо воевать.
Я не буду подробнее рассказывать про этот фильм, но было бы нечестно совсем обойти его стороной. А сфокусируюсь я на трёх других картинах – «Случайная президентка», «Родина» и «Писюши». И как человек, который со школьных времён ненавидит вопрос «Что хотел сказать автор?» и любит концепцию смерти автора, предложенную Роланом Бартом, я даже не буду пробовать рассуждать о режиссёрской задумке. Этот текст будет только о моём личном восприятии.
Три личины насилия
Сначала вкратце о самих фильмах. «Случайная президентка» — это история становления Светланы Тихановской как политика мирового масштаба, история создания её команды и рассказ о том, что мы обычно не видим в её работе – моменты страха, злости и неописуемой усталости.
«Родина» — это многосюжетная картина, которая рассказывает о пытках и издевательствах в армии и говорит также о пытках после протестов 2020 года.
А «Писюши» — это фильм о ЛГБТ-сообществе в Беларуси, а точнее, об одной компании друзей, которые, чувствуя серьёзную отчуждённость в гомофобном обществе, выстраивают для самих себя параллельную реальность с громкими вечеринками, реками алкоголя и «весёлыми» выходками в ночном городе.
Они все для меня сложились в триптих – история о насилии государства над человеком, история о насилии человека над человеком и история издевательства над самим собой.
Светлана Тихановская как политический феномен возникла на фоне ужасающего насилия со стороны государственной системы. Её мужа и других лидеров, в которых поверили белорусы и белоруски, посадили в тюрьму, на волеизъявление людей наплевали, протестующих избивали, насиловали и даже убивали.
Дедовщина в армии – самоподдерживающаяся система, в которой формально мучитель и мученик находятся в одной иерархической цепочке, но фактически между ними пропасть.
Это система, в которой издевательство человека над человеком возможно благодаря неформальным структурам, которые из-за их неформальности так сложно разрушить.
А якобы весёлый образ жизни, показанный в фильме «Писюши» — это ничто иное как истязание самих себя. Вечеринка, на которую вызывают милицию даже жители соседнего дома, плавно перерастает в улично-барную попойку, которая длится то ли одну, то ли две, то ли три ночи. Время растекается, его уже никто не замечает, всем вроде бы весело, но выглядит это веселье совсем неправдоподобно. Во всяком случае, я отказываюсь делать вид, что вся череда событий в фильме – это что-то весёлое.
И не знаю уж, насколько это очевидно людям, которые никогда не жили в Беларуси, но у меня, белоруски, которая прожила на родине 27 лет, нет сомнений, что три эти фильма показывают разные оттенки одной и той же глобальной белорусской беды.
При чём здесь НКВД
Беларусь – это страна абсолютно враждебной среды. И, что хуже всего, вырастая в таких условиях, человек либо считает их совершенно нормальными, либо недооценивает, насколько ненормальными они являются.
Сейчас я очень люблю смешные видео, в которых по-доброму высмеиваются особенности общения и видения мира людей из восточной Европы. Но если не прятаться за защитными механизмами психики, то очевидно, что эти особенности – результаты жизни во враждебной среде. Среде, в которой всё ещё не избавились окончательно от духа НКВД.
Мы не разговариваем в лифте с соседями не потому что очень уважаем их личное пространство, а потому что на уровне коллективного бессознательного мы уверены, что сосед – это существо опасное, ведь и у стен есть уши.
Мы посмеиваемся над изнеженными западноевропейскими подростками не потому что они объективно слабее нас, а потому что большинство из нас в детстве даже не знали, что взрослым можно в чём-то отказывать. Хороший (пост)советский гражданин не должен ни на секунду усомниться в авторитетах, и понимать это надо с самого детства.
И вот вырастает такой гражданин в человека, который не сомневается в нормальности дедовщины – так ведь заведено, старшим лучше знать. Он не сомневается и в том, что надо выполнить преступный приказ и расстрелять безоружного протестующего, когда этого требует начальство. Ведь начальство всегда право.
А если по какой-то причине он всё-таки не вписывается в такое общество, самый очевидный для него путь – это саморазрушение. Вливать в себя литры алкоголя и заниматься незащищённым сексом – более реальная перспектива, чем добиваться права быть услышанным и принятым.
Нет, они выбирают путь саморазрушения не потому, что им лень бороться. Как минимум некоторые герои фильма «Писюши» долгое время занимались активизмом в Беларуси. Но этот активизм всегда имел то ли каплю, то ли целый океан безнадёги, и в нём практически не было возможности почувствовать, что у тебя есть над чем-то контроль.
Ты можешь делать крупные общественные кампании, писать важные тексты, организовывать лекции и кинофестивали, а государству плевать, оно просто игнорирует твоё существование и твои потребности. Да ещё и пытается сделать тебя вне закона, запрещая так называемую пропаганду ЛГБТ.
А бесконечные вечеринки могут возвращать это чувство контроля. И пусть человек разрушает себя, он или она при этом чувствует, что это собственное и осознанное решение. Это что-то, что можно контролировать.
И да, есть люди, которые ломают такие схемы и ведут себя иначе. Люди, которым удалось преодолеть поколенческие травмы, поставить авторитеты под сомнение и добиться в этом определённого успеха.
Фильмы «Случайна президентка» и «Родина» сняты в том числе и про таких людей. Но тот факт, что они существуют, не делает общую тенденцию менее страшной. Наследие НКВД и Сталинских репрессий в Беларуси осталось во многом не проработанным и выливается теперь в новый виток репрессий – уже Лукашенковских.
Разные миры и стокгольмский синдром
Но очень важно понимать, белорусская и иностранные аудитории видят эти фильмы совсем по-разному.
Студент Александр, который приехал из Беларуси учиться в Латвию, сказал мне, что в «Родине» он увидел капельку того, что называют в искусстве клюквой. Авторы местами показывали Беларусь настолько стереотипно, что это смахивало на карикатуру.
И я понимаю, зачем режиссёры это делали – им надо было вместить в полтора часа очень много смыслов, и эти смыслы, конечно, приходилось упрощать и делать из калейдоскопа белорусской действительности схематичную чёрно-белую картинку.
А нам от этого может быть больно. Я, например, точно знаю, что диктатура – это беда моей страны, а не то, что её определяет.
Я хочу, чтобы люди понимали, что когда я говорю, как мне тяжело оказаться в изгнании, я не имею в виду, что скучаю по советской отрыжке под названием лукашизм. Хотя всё равно многие, наверно, думают, что у меня и других стокгольмский синдром.
Хотя, возможно, в чём-то они и правы. Знаете, когда я приезжаю в гости к друзьям, которые живут в панельной девятиэтажке и еду на девятый этаж на старом лифте, я закрываю глаза и представляю, что я снова в Бресте. Еду к маме. Лифт там звучал точно так же. Старый, заплёванный и пошарпанный лифт возвращает мне чувство дома всего за несколько секунд.
Это сложно или даже невозможно объяснить человеку, у которого нет беженского опыта.
Просто поверьте: наш мир выглядит иначе. В нём жуткие сцены избиений и пыток переплетаются с воспоминаниями о том, как звучит голос, объявляющий на вокзале родного города, что поезд «Брест-Минск» отправляется с третьего пути Варшавской стороны вокзала.
Со всей этой дикой смесью эмоций и воспоминаний нам надо как-то жить. И надеяться, что вы хоть чуточку нас поймёте.
