
Наста Захаревич, журналистка и беженка из Беларуси, живёт в Латвии с декабря 2020 года.
В своей первой политической агитационной кампании в родной Беларуси я участвовала, когда мне было 15 лет. Скоро должны были пройти парламентские выборы, и я вместе с другом разносила по почтовым ящикам газеты оппозиционного кандидата.
Помню, что все в команде говорили, что ясно же — это просто кампания, чтобы повысить узнаваемость, а выборы всё равно нечестные и выиграть на них нереально.
Тогда в парламент действительно не попал ни один оппозиционный кандидат. И я помню, что мне было очень грустно, потому что оказалось, что в глубине души я всё же надеялась на чудо.
Сейчас мне 31, я пишу этот текст спустя несколько дней после того, что формально называется президентскими выборами в Беларуси.
Интриги не было, намёков на надежду, что победителем объявят кого-то кроме Александра Лукашенко, тоже.
Основные его соперники с прошлых выборов до сих пор в тюрьме.
Одного из них — Виктора Бабарико — недавно показали после того, как полтора года он провёл в режиме инкоммуникадо. В каком состоянии и жив ли вообще второй — Сергей Тихановский — неизвестно.
Репрессии не утихают, хоть и становятся менее заметными, потому что силовики научились так запугивать родных задержанных, что те в большинстве случаев ничего не сообщают правозащитникам.
Помилование некоторых политзаключённых — огромное счастье для этих людей и их родных. Но они всё ещё не дают никакой надежды на оттепель.
Я описываю это для того, чтоб показать, почему в этот раз у меня не было никакой надежды на смену власти.
Сейчас речь шла о совсем других ожиданиях и волнениях. А вдруг Лукашенко решит отпустить политзаключённых в обмен на то, чтобы страны Запада признали выборы? А вдруг отпустит тех, кто связан с США, чтобы улучшить отношения с администрацией Трампа? А вдруг всё наоборот, и будут новые зачистки и облавы? А вдруг придумают новое абсурдное массовое уголовное дело? А выключат ли интернет, и если да, то на сколько?
Я видела огромный диссонанс между тем, что волнует меня, и тем, что я вижу в новостях. Главный упор демократических сил и медиа был на то, что эти выборы не должны быть признаны, будто те же страны ЕС надо было в этом серьёзно убеждать.
Европа давно не признаёт итоги президентских выборов в Беларуси, и не совсем ясно, откуда были подозрения, что всё изменится сейчас, когда масштаб государственного террора несопоставим ни с одной другой электоральной кампанией в прошлом.
Но всё внимание было направлено на самого Лукашенко и повторение прописных истин: в Беларуси диктатура, на этих выборах нет ни одного реального альтернативного кандидата или кандидатки, все они открыто поддерживают Лукашенко, итоги голосования будут сфальсифицированы. Спасибо, так сказать, капитан очевидность.
Меня куда больше волнует, под каким давлением оказались люди в самой Беларуси и насколько важно, чтобы, говоря о Беларуси, европейские политики думали не только о том, как наказать режим, но и о том, как помочь людям, от него страдающим.
Огромное количество людей сопротивлялось. Протесты в 2020 были разные — и мирные, и не очень.
Но как бы это банально ни звучало, всем вокруг плевать на то, как ты борешься. Важно только то, победишь ты или нет.
Народ Беларуси проиграл, а потом власти ещё и помогли России напасть на Украину. И вот уже в глазах так называемой мировой общественности Беларусь из жертвы России превратилась в её главную подельницу.
Реакция — фабрика простых решений: визы не давать, машины не пускать (но дипломатические — можно! Дипломаты же ни в чём не виноваты, в отличие от продавщицы и слесаря), а заодно запретить гражданам и гражданкам Беларуси работать в школах, занимать руководящие посты на объектах критической инфраструктуры и покупать недвижимость.
Только знаете, что будет с теми, кто не может поехать в отпуск в ЕС из-за невозможности получить визу? Они поедут в Россию. И детей учиться отправят не в Прагу, а в Москву.
Вот о чём мне хотелось бы слышать и говорить в контексте недавних выборов.
За последние годы Беларусь становится всё более и более изолирована от ЕС. Главный бенефициар этой ситуации — Россия, и чем дальше местные политики будут двигаться в этом направлении, тем меньше и меньше остаётся надежд.
А мне бы так хотелось вернуть себе ту самую надежду, едва заметную, но настоящую надежду на то, что итоги выборов в могут быть другими.