Виктория Гаике, любительница театра, журналист
Рюкзак, проездной, фотоальбом… Кажется, актёры просто произносят эти слова, но на фоне аккордов, звучащих как разбивающееся стекло, ты будто ходишь по квартирам полуразрушенной многоэтажки после взрыва в Киеве и осматриваешь вещи хозяев, которые сюда больше не вернутся.
А потом в один миг ты переносишься в одну из многоэтажек Москвы, где хозяева квартиры спят. Айфон, коврик для йоги, шестилитровая бутылка виски…
В подвешенном и напряжённом состоянии я оказалась с первых минут спектакля «Война ещё не началась», который 19 сентября показывали в Лиепайском театре.
В основе постановки – одноимённая пьеса драматурга Михаила Дурненкова. Показ этот стал уникальным, ведь изначально играть с латвийскими актёрами Гуной Зариней и Александром Маликовым должен был актёр Гитис Иванаускас из Литвы. Но Гитис заболел, и вместо него из Хельсинки в Латвию прилетел сам Михаил.
Неправильно было бы назвать это удачным стечением обстоятельств, но для меня было особенно интересным и интригующим, что в постановке примет участие автор пьесы.
Михаил буквально в последний момент ворвался в существующую пять лет постановку. Но это была не просто авторская читка. Михаил импровизировал, включался, отзывался, переживал.
Произведение «Война ещё не началась» он написал весной 2015 года в Шотландии, по заказу одного театрального проекта. Это — время после 2014 года, когда Россия аннексировала Крым, случились трагические события в Одессе, шла война на Донбассе.
Сбитый самолёт, враньё из телевизора, сюжет о «распятом мальчике». Многие тогда продолжали делать вид, что это не война, потому что боялись себе в этом признаться.
Премьера спектакля состоялась ещё в 2018 году – между событиями в Крыму и началом полномасштабной войны в Украине. Это стало символичным.
Сегодня произведение не теряет своей актуальности, становясь ещё более значимым в контексте событий последних двух лет.
Показывали спектакль на русском языке с латышскими титрами.
«Для нас важно играть его на русском, потому что его смотрят не только русские, но и украинцы. Для них важно, что мы говорим о войне», – объяснила в дискуссии после спектакля продюсер Евгения Шерменева.
На дискуссию нашу собралось около четверти от всех зрителей. Евгения была к этому готова.
«Это такое произведение, после которого многие предпочитают больше молчать, чем говорить», – сказала она.
Но мне после спектакля не хочется молчать, ведь состояние «Война ещё не началась» в обществе актуально до сих пор, несмотря на то, что уже более полутора лет в новостях мы слышим о смерти и разрушениях, которые принесли в Украину российские войска.
Некоторые до сих пор пытаются жить с мыслью, что это их не касается… Кто-то устал переживать трагические события, и ощущение затяжной войны в другой стране стало чем-то вроде фонового шума.
Но даже в этой ситуации инстинкты и разум, голос совести и осознанная ложь, смех и вспышки гнева, любовь и насилие – то, с чем сталкивается каждый из нас. То, что есть в каждом из нас. Это старались показать на сцене Лиепайского театра актёры и сам автор пьесы.
Несмотря на экстремальность ситуации, Михаил отлично справился со своими ролями. Его собственная авторская задумка даёт режиссёру свободу самовыражения, ведь в пьесе нет чётко прописанных образов. Есть Первый, Второй и Третий. Каждого наделяют его особые черты и каждый из них проживает разные ситуации, описанные в 12 эпизодах-новеллах.
Человек абсурдный
Человек разумный или человек абсурдный? Этот вопрос я задала себе в одном из эпизодов, в котором Гуна Зариня предстала в образе машины, обладающей так называемым «блоком абсурда».
«Блок абсурда делает меня похожим на живого. На настоящего человека. Я могу парадоксально шутить, неадекватно реагировать и вообще. Я понимаю абсурд. Ни один искусственный интеллект не понимает, если он оказался в глупой ситуации. А я понимаю», – говорит она.
Вспоминая определение Альбера Камю, абсурдный человек не принимает традиционную концепцию, устанавливающую связь между причинами и следствиями поступков.
И тут ты невольно думаешь о тех, кто говорит: «Мы напали на них превентивно, заранее. Ведь иначе они напали бы на нас». Или в уме всплывает фраза: «Я сейчас вам покажу, откуда на Беларусь готовилось нападение».
К мыслям о таком феномене как «человек абсурдный» подталкивает и эпизод с пропагандой:
– Это утка. Ну, то есть фейк. Не жгли никаких детей.
– Правда?
– Слава Богу. Никого не жгли. Не было этого ребёнка на площади.
– Это правда? Ты же не хочешь меня просто успокоить?
– Это правда, это правда, клянусь. Слава Богу! Никого не жгли.
– Тогда почему…
– Они могли.
– Что?
– Они могли это сделать. Мы, когда сидели и ждали подтверждения, мы же не думали, было это или нет. Мы думали, почему они это сделали, почему они такие звери… Мы не думали, что это неправда!
Не знают заборов
Для Гуны Зарини в этой постановке Михаил Дурненков написал специальный монолог «Рояль». В нём рассказывается история женщины, вспоминающей своё детство с матерью-пианисткой, сильно привязанной к инструменту «Бехштейн».
Много говорится в этом монологе, но ухо моё зацепилось за фразу «Мы тогда не знали заборов», когда героиня описывает их загородный дом.
Мысленно хочется ответить: «Вы их не знали тогда, когда существовал ваш союз, не знаете и до сих пор». Потому что проекция так работает – чувствуешь эти имперские амбиции, когда не ценят территориальную целостность, когда не признают границ стран, не видят границ закона, не знают меры.
Также волей-неволей вспоминаешь, что недалеко от твоего родного города на протяжении длительного времени происходит гибридная война, на границе неоднократно задерживают нелегальных мигрантов.
А ещё через КПП пропускают людей, которые бросили свои родные дома, убегая от бомб или чтобы не быть заключёнными в камерах из-за неподчинения гнетущему режиму.
Героиню Гуны Зарини гложет, что рядом с ней могут спокойно и свободно жить люди. Семья, где радуются жизни, слушают музыку, смеются. Семья, которой у этой женщины не было и не будет. Нет тех людей, на кого она могла бы повлиять. И впоследствии из одинокой и брюзгливой дамы, вспоминающей своё не слишком радужное прошлое, героиня в один момент превращается в животное. Жестокость, с которой она врывается в соседский дом, разрушает чужое имущество, мгновенно превращают её в вандала, ведомого жестокими инстинктами и злыми намерениями. При этом очень несчастного.
Блэкаут человеческой души
В дискуссии после спектакля прозвучало немало зрительской критики, что язык постановки вульгарен, в нём много мата. Действительно, если бы вы слышали эти диалоги, то, возможно, почувствовали себя не в театре, а на улице, в очереди в магазине или в приёмной врача.
Но в современном театре, как и в одном из направлений визуального искусства, важен этот «абсолютный реализм».
«Ведь согласитесь, вряд ли в повседневной жизни вы сказали бы “о боже, как мне больно”, ударившись мизинцем о ножку стула или стола?» – говорит Михаил Дурненков.
Его герои тоже матерятся. Матерится отчаявшийся онкопациент, матерится женщина, ударившаяся в зале аэропорта, в котором вырубился свет. Ругается и подросток, вырвавшийся из поля зрения мамы. Мало того, он ещё и закурить просит!
Но проблема тут — не сквернословие или вредные привычки, а блэкаут наших душ. Так, в оправданиях после случайной связи с незнакомцем мы слышим о женской неудовлетворённости семейной жизнью, а в ссоре в темноте супруги осмеливаются прокричать, как друг друга ненавидят…
Добро и зло на расстоянии вытянутой руки
Один из героев постановки верит в глобальное добро. Но добро это действует лишь в близком радиусе – на расстоянии вытянутой руки. Так он чувствует, что может протянуть руку реальному человеку и помочь. Но этой же рукой он может ударить того же человека, если тот не оправдывает его ожиданий.
Кажется, многие из нас живут с осознанием того, что хорошие поступки должны быть явными – если уж помогать, то только «своим». Либо же, помогая кому-то, нужно обязательно написать об этом в соцсетях – добро же должно быть видно.
И вот она – вытянутая рука со смартфоном. При этом, на расстоянии этой же руки многое замалчивается, а негативные отзывы и комментарии зачищаются.
Так что же такое — добро на расстоянии вытянутой руки? Мне кажется, это те поступки, после которых вы просто хотите свободно выдохнуть либо кого-то обнять. А быть может, вам даже хочется на некоторое время опустить руки, потому что они устали, вместо того, чтобы отчитываться перед кем-то.
И, конечно, наша человеческая природа такова, что гнев нам не чужд. Но прежде чем совершить зло на расстоянии вытянутой руки, подумайте хорошенько. Разожмите кулак и, как говорится, не рубите с плеча.
Не уподобляясь насильнику
Эпизод «Дневник» – самая болезненная точка постановки, которая могла только быть. Насильник и жертва. Об этих случаях в обществе говорят всё чаще и чаще.
Тут все возможные краски смятения. Созависимость, когда просто не понимаешь «а как может быть иначе?». Отчаяние, в каком-то роде на грани шизофрении. Когда не понимаешь, этот мужской голос, говорящий тебе «давай я его убью, покончим с ним» – реальный или только галлюцинации? Но здесь есть и огромная человеческая борьба, ведь убивая, ты уподобляешься насильнику. Готов ли каждый из нас взять на себя такой грех?
«Эта пьеса – про выборы, которые мы совершаем»,
– говорит Михаил Дурненков. Именно эти выборы делают нас людьми. Именно эта недоговорённость в каждой сценке делает спектакль таким острым.
Спектакль снова покажут в Резекне 30 октября. Но, если вы не попадаете, надеюсь, что задумаетесь о том, началась ли для вас война и что каждый из нас может сделать, чтобы её не допустить или положить ей конец.
