«Я из того поколения, которое буквально рождалось с книгой в руках, — говорит наша героиня, переводчица Мара Полякова. — Я родилась в 1975, и это было время, когда все всё время читали».
В рубрике «Что читать» Мара рассказала о книгах, которые её вдохновляют, восхищают и удивляют.
По ночам она, будучи ребёнком, читала под одеялом, подсвечивая строчки маленьким карманным фонариком. Родители запрещали читать допоздна, поэтому приходилось прятаться.
А ещё дома был запрет на чтение в туалете, и, говоря об этом, Мара громко смеётся.
«В доме моих родителей было очень много книг, и у бабушки с дедушкой тоже было очень много книг. Когда я была маленькой, у нас не было телевизора, и, по сути, у меня не было выбора. Ты либо читаешь, либо занимаешься… я не знаю, чем… играешь в футбол?
У нас не было технологий, которые отвлекали бы нас от чтения. Это было время, когда можно было читать, не прерываясь. Сейчас такой роскоши часто просто нет – чтобы углубиться в книгу, лучше всего забраться в такое место, где не будет тянуть мобильная связь, чтобы звонки и уведомления не отвлекали».
На вопрос, как она стала переводчицей, Мара отвечает, что когда её первому ребёнку исполнилось полтора года, ей надо было возвращаться на работу в школу, но она не хотела этого делать.
«Я должна была возвращаться к работе. Я тогда работала в школе – преподавала латышский язык и историю культуры, но мне нужна была работа, которой я смогу заниматься дома, и перевод текстов, как мне казалось, хорошо для этого подходил. Я думала, что смогу заниматься этим, будучи дома с маленьким ребёнком. Такого не случилось, но я до сих пор перевожу.
А учительница из меня была ужасная, и детям очень повезло, что я не вернулась преподавать. Я думала, что дети по природе своей настроены на то, чтобы учиться, а это оказалось не так. Есть дети, которым совершенно не хочется учиться, а я не имею ни малейшего представления, что делать с таким их отношением».
Так она и стала переводчицей, что, естественно, означает, что ей приходится много читать. Но за последние восемьсот с чем-то дней (с начала полномасштабного вторжения России в Украину), говорит Мара, она почти не получала удовольствия от книг. Была, кажется, только одна книга, которую она прочитала просто для себя, для души, — это «Skaistums un nemiers» Свена Кузмина.
Свен Кузмин «Skaistums un nemiers» (книга не переведена на русский язык)
«Этот роман так красиво написан, таким живым, приятным стилем! — вспоминает Мара. Я прочитала его год назад на летнее солнцестояние. Мне понадобилось два или три дня, чтобы его закончить, и я запомнила эти дни, как лучшие с начала полномасштабного вторжения.События в книге происходят в 1905 году. Карлис Скалбе тут – очень интересный герой. Он молод и полон страсти, и встречи во время революции — это было так интересно!»
А вот что об этой книге пишет латышский историк и Вентс Звайгзне:
«Революция — это не только действенный поворот, разворот, но и периодическое повторение. Одних сбрасывают с высоты, других подбрасывают вверх, и не всегда точно известно, кто окажется счастливее.
От романтической эпохи, отражающейся в своей красоте, революция оставляет обломки и фрагменты. И лишь для немногих она превращается во внутреннюю революцию, делающую человека тем, кто он есть, и позволяющую нести красоту дальше. Свен Кузмин рассказывает нам историю такого человека – латышского писателя Карла Скалбе».
Виктор Мартинович «Мова»
За перевод этой книги белорусского писателя на латышский язык Мара недавно получила Ежегодную латвийскую литературную премию. «Мова» — это антиутопия, которую сам автор называет социальной фантастикой и лингвистическим боевиком, в котором «мова» – это наркотик, который воздействует на психику и не приносит вреда физическому здоровью.
Мартинович называет «мову» единственным материальным наркотиком, воздействующим на местных людей», и говорит, что она не влияет на тех, кто живёт за пределами Беларуси.
Слово «мова» переводится с белорусского как «язык», но игра слов здесь заключается в том, что так сокращённо называют вполне конкретный – белорусский, язык.
«Я впервые прочитала эту книгу лет 9 или 10 назад, и тогда для меня это было как предсказание, что может ожидать нас и в Латвии. Такой… текст-предупреждение, — говорит Мара. — Потом несколько лет я искала издательство, которое за это возьмётся, потому что никто не хотел рисковать, взявшись за неизвестного белорусского автора.
Сейчас, когда перевод уже есть, я не думаю, что латышский язык обречён или вообще находится в какой-то опасности. Не знаю, то ли моё восприятие изменилось, то ли действительно изменилась ситуация. Так что сейчас для меня это на 100% рассказ о белорусском языке и о том, что происходит в Беларуси прямо сейчас. И это происходит совсем рядом с нами».
Сергей Жадан «Динамо Харків» (книга не переведена на русский язык)
Эту книгу украинского поэта описывают как сборник, способный затянуть читателя в утончённый мир поэзии. Жадан очень умело работает с метафорами, образами и ритмом, чтобы передать свои мысли, эмоции и наблюдения.
В полном восхищении от него и наша героиня: «Жадан – просто гений. Одновременно в мире всегда живёт совсем немного таких гениев, и прямо сейчас, я думаю, в Европе Жадан – такой единственный. Возможно, есть кто-то похожий в Южной Америке или в Африке, но я ничего о них не знаю.
Когда я читаю его стихи… Это что-то космическое. Я не понимаю, как такое можно написать, как у него получается это делать.
Есть небольшой сборник стихов Жадана, переведённый на латышский язык, но это, скорее, «введение в Жадана». Мы не включали туда его канонические тексты, потому что есть одна большая проблема – он пишет настолько невероятно, что его просто невозможно переводить. Я могу только надеяться на то, что наш перевод хоть немного приблизится к уровню оригинала».
Улдис Берзиньш «Dzeja»
«Его стихи – это лучший способ существования латышского языка», — говорит Мара.
«В этой книге собраны только его стихи и нет переводов, но он был и Богом латышского перевода. Это тот уровень, о котором мы можем только надеяться, что сможем однажды достичь».
Берзиньш переводил с 10 языков и говорил, что переводчик – это первый, но не лучший читатель текстов.
Его собственная поэзия является частью Культурного канона Латвии, куда входят 100 величайших латвийских ценностей.
Махмуд Дарвиш «Why did you leave the horse alone?» (книга не переведена на русский язык)
По словам Мары, Махмуд Дарвиш был одним из настоящих гениев своего времени.
Но в случае с Дарвишем этого не происходит, и в переводе на английский его тексты остаются волшебными.
«Перевод его стихов на английский действительно хорош, и это достаточно нетипичная ситуация – обычно не получается по-настоящему наслаждаться переведённой поэзией, потому что там в любом случае что-то теряется. И теряется обычно что-то действительно важное.
Каждая строчка в его текстах – это чистая красота. Но он палестинец, и то, что он пишет, — это красота, полная боли. Для меня образы, которые он использует, очень необычны и оригинальны, и то, как он конструирует стихи… Это тоже очень красиво».
Эдвард Уитмор «Синайский гобелен»
«Когда я попала в Иерусалим лет 15-16 назад, то поняла, что Иерусалим, который он описывал, и который казался мне совсем нереалистичным, на самом деле именно таким и является», — вспоминает Мара.
— Уитмор писал в жанре магического реализма, но для меня Иерусалим оказался местом, где этот реализм больше не был магическим.
Всего он написал за свою жизнь пять книг, четыре из них составляют “Иерусалимский квартет». Они о людях, у которых совершенно безнадёжные мечты, но они отказываются сдаваться.
“Синайский гобелен» — это очень… странная книга, но если вы почувствуете с ней связь, то точно не пожалеете, что взяли её в руки».
Американский писатель Джером Чарин называл эту книгу по-настоящему сумасшедшей, полной загадок, истин, неправд, умственно отсталых гениев, некрофилов, магов, карликов, циркачей, секретных агентов, при этом говорил, что она – чудесное переосмысление истории нашего века.
Больше материалов из рубрики «Что читать» найдёте здесь.
- здесь — с Александром Барбакадзе, основателем «Что? Где? Когда?» в Даугавпилсе и волонтёром;
- здесь — с Марией Андреевой, ведущей программы «Балтия» на «Настоящем Времени»;
- здесь — с Наталией Ковалёнок, кинологом;
- здесь — с Вадимом Богдановым, актёром Даугавпилсского театра и режиссёром, а также автором «Репортажей нежурналиста» и фильмов проекта «Мы здесь» на «Чайке»;
- здесь — с Раисой Смирновой, журналисткой RUS TVNET;
- здесь — с читателем «Чайки» и книжным экспериментатором Василием Прощенко.
- здесь — с Владой Романовой, автором нашумевших фильмов о Даугавпилсе и Латгалии.
Ещё больше материалов по этой ссылке.
- Aivars Baranovskis
- Aleksandrs Drizlionoks
- Marija Andrejeva
- Андрей Тимофеев
- Владимир Склема
- Сергей Савкин
- Эрик Клявинский
- Laura Jukāme-Ķerus
- Sev Zakharov
- Ēriks Skurjats
- Alexander Schumski
- Artūrs Kļavinskis
